— В Рим?! Зачем это вам понадобилось отправляться в такую даль?
— У меня небольшое поручение. Я буду отсутствовать примерно три дня, так что если кто-нибудь позвонит…
— Ну да, разумеется, я должна торчать у телефона, словно мне больше делать нечего. Ладно уж, но думаю, вам следует позвонить мистеру Говарду.
— Потом, — махнула рукой Кейт, направляясь к лестнице.
— Он заявится сюда.
— Нет, насколько я его знаю. Мне нужно уложить вещи и пораньше лечь спать.
— Рим! — осуждающе вскричала миссис Пиблз. — И зачем это вас туда посылают? Уж не шпионить ли?
— Почти, — весело отозвалась Кейт. — А что, работа как раз для меня, вы не находите?
Рано лечь спать Кейт не удалось, поскольку, как и предрекала миссис Пиблз, заявился Уильям — высокий молодой человек крепкого телосложения. Он по-хозяйски расположился в одном из кресел Кейт, которое угрожающе скрипнуло под его тяжестью. Хотя комната была не такой уж маленькой, с появлением атлета Уильяма в ней сразу стало тесно. Кейт то и дело натыкалась на его длинные ноги, пытаясь собрать чемодан и одновременно отбиться от шквала вопросов.
— Все это очень подозрительно, — объявил Уильям.
— Не говори глупостей. Что подозрительного в том, чтобы доставить в Англию семилетнего ребенка?
— Почему они не хотят, чтобы ты отправилась самолетом?
— Я уже сказала. Потому что Франческа обожает поезда и хочет подняться на Эйфелеву башню. Почему бы не доставить девочке это удовольствие.
— Такое впечатление, что твоя маленькая итальянка весьма избалованная особа.
— Вполне возможно, но за двадцать гиней, которые мне обещали заплатить, я смогу третьим классом съездить в Грецию и обратно. Кроме того, в Риме у меня будет немного свободного времени. Я, разумеется, постараюсь сделать как можно больше набросков. Мне нужно найти подходящее лицо для своих новых иллюстраций.
— Лицо главного героя? Среди итальянцев? — скептически хмыкнул молодой человек. Уильям сам редактировал небольшой литературный журнал и зачастую раздраженно подшучивал над усилиями Кейт на литературно-романтическом поприще.
— Нет, лицо злодея. Воплощение безнравственности и неотразимости. Вероятно, я влюблюсь в него.
— Не стоит, — спокойно произнес Уильям, выбивая трубку и рассыпая пепел.
— Почему же?
— Это не принесет тебе счастья.
— Надо полагать, ты считаешь, что я с большей вероятностью обрету свое счастье с кем-нибудь вроде тебя? С человеком, который самым беспардонным образом свинячит в моей квартире, постоянно шпыняет меня дурацкими замечаниями, носит отвратительные галстуки, нуждается в стрижке — о боже, тебе срочно нужно к парикмахеру!
