Итак, за три президентских срока в стране постепенно утверждалась конституционная преемственность и привычка подчиняться закону. Законы, конечно, нарушались, но интересно отметить, что существовало определенное чувство вины каждый раз, когда закон нарушался слишком грубо, когда имели место слишком скандальная фальсификация выборов или неоправданное вмешательство в дела провинций. Когда влияние или воздействие официальных властей на политику было чрезмерным, власти словно стеснялись этого и стремились скрыть или как-то оправдать подобные факты.
Очевидно, что это было прогрессом. Потому что одно дело — переворот безо всяких оправданий (в качестве примера можно привести Лавалье, проинформировавшего правительство Буэнос-Айреса о своем перевороте следующим образом: «Сообщаю вам, что по моему приказу был расстрелян полковник Доррего»), абсолютный произвол, жестокость чистой воды. Совсем другое дело — дебаты в газетах и законодательных собраниях, возникшие, например, в результате интервенции в Энтре-Риос после убийства Урки-сы, совершенного Рикардо Лопесом Хорданом. В этом случае имелись некоторые оправдания, которые мы можем принять или нет, но в целом здесь очевидно стремление продемонстрировать определенное уважение к закону. К этому нужно добавить существование такого института, как Национальный верховный суд, а также присутствие в провинциях федеральных судей, являвшихся в определенном смысле стражами конституции.
Одновременно с развитием политической жизни шли и другие процессы, несомненно способствовавшие прогрессу страны, улучшению качества жизни граждан и рациональному использованию человеческих и естественных ресурсов. Одним из таких процессов стала иммиграция. Альберди, Сармьенто и все те, кто после битвы при Монте-Касерос готовились возглавить страну, страстно верили в возможность привлечения тысяч европейцев для заселения аргентинской пампы надеясь, что вместе с ними в стране будут укореняться европейские трудовые навыки, бережливость и уважение к власти. Без обретения подобных традиций, по мнению ведущих политиков того времени, нельзя было рассчитывать на переход аргентинского общества к самоуправлению.
Рецепт Альберди, о котором мы уже говорили, состоял в создании гражданского общества, гарантировавшего людям процветание, работу, получение образования, свободу передвижения, владение собственностью и ее защиту от произвола и злоупотреблений, но достичь этого предстояло в условиях, когда общество еще не было готово к свободному волеизъявлению. Альберди предлагал сохранить республиканские формы, однако на деле был сторонником того, чтобы страной управляла небольшая группа просвещенных людей (к которым он сам себя, естественно, причислял), способных направить страну на путь прогресса именно потому, что они знали, как это сделать.
