Мама охала и жалела Кузьмича, а я соображала: как это Александра могла знать, что председатель умрет. Ведь получается, что, когда я к ним пришла на чай, он еще жив был. Следующей новостью была пропажа телки у инвалида войны Лопатина. Мама сочувствовала ему. “Она у болота”, – промелькнула у меня в голове фраза Александры. Но самое, пожалуй, странное то, что я ничего не рассказала своей маме: ни о том, что была в гостях у соседей, ни о моркови, ни о корове и ни о председателе. Словно кто-то повесил мне на рот невидимый замок.
Потом я стала замечать, что Михаил (сын новых соседей) старается за мной ухаживать. В клубе на танцах он всегда стоит там, где я, смотрит и улыбается. Много он со мной не говорил, только однажды сказал: “У тебя очень длинные косы. Девушки теперь редко такие носят”. И добавил: “Ты в этом селе самая красивая”.
Под Покров пришла к нам Александра Филипповна спросить, есть ли у нас красные нитки. Пока я их искала в коробке, она мне говорит:
– Таня, а ведь мы хотим тебя засватать за Мишу, он тебя очень любит. Выходи за него, будешь как сыр в масле кататься. Он у нас непьющий и добрый, только молчун. Ради сына мы ничего не пожалеем. Что скажешь, Танюша?
Я сказала ей, что люблю другого, что звать его Никита, он сейчас в армии и что я буду его ждать. Наверное, Миша хороший, но замуж я выйду только за Никиту.
Через неделю родителей Никиты известили, что их сын погиб при боевой подготовке. Тогда я это еще никак не связывала с колдовством Александры. Две недели я плакала и никого не хотела видеть. Однажды мама сказала:
– Александра дала мне водички тебя от тоски умыть, а то страшно на тебя смотреть, извелась ведь вся.
Я не хотела умываться, но мама уговорила, конечно же, ей было меня жалко. Вы можете не поверить, но утром я была абсолютно спокойна. В голове не было мыслей о погибшем женихе. Я подкрасила ресницы и пошла на танцы с Мишей. Наверняка меня в селе многие осуждали, но это было мне безразлично.
Я все чаще и чаще забегала к своим соседям. Всякий раз чему-то удивлялась в их доме. Например, я видела, как Александра Филипповна из одной горсти муки намесила целую чашку теста, из которого потом напекла гору необычайно вкусных пирогов. Иногда их бабка расплетала мне косы и перебирала мои волосы своими корявыми, длинными руками. И снова комната вокруг меня двигалась и шатались стены. Было ощущение, что она шарит не в моей голове, а в моих мозгах, в моих мыслях.
