...
«Мой муж хороший, добрый человек, прожили мы с ним двадцать лет, и ни разу я от него слова дурного не слышала. Детей он любил, меня баловал. Но случилась беда. К нам на работу пришла женщина. Она старше меня на четырнадцать лет. Мы с ней сдружились, и она стала ходить ко мне домой. Быстро она смекнула, что мой Паша – золотой человек: он и варит, и мастер на все руки. Вот она и решила его забрать. Однажды иду мимо ее дома, гляжу, наша машина около подъезда стоит. Думаю, может, муж подвез ее. Верите, нет ли, даже мысль плохая не промелькнула. Настолько я в нем и в ней уверена была. Захожу в подъезд (а она жила на пятом этаже, в пятиэтажке) и слышу, что муж с “подругой” спускаются и смеются. Думаю, сейчас я их испугаю. Знаете, как в детстве, спрячешься – и «Ав!». В общем, из озорства. Клянусь, и мысли не было подслушивать. Я ведь всегда была озорница, смешливая, веселая, может, потому всем и доверяла.
Встала под лестницей, притихла и приготовилась сказать «Ав!».
И тут слышу, она ему говорит:
– Никому тебя не отдам. Все вытерплю, люблю тебя. Я тебя всю жизнь ждала.
Вроде негромко говорят, а все слышно, ведь в подъезде тихо.
Стою я в темноте под лестницей, обомлела, а они мимо меня – и в дверь. Слышу, машина зашумела и отъехала.
Тем вечером муж пришел домой поздно, от еды отказывался, говорил, что не хочется, голова болит.
А в голосе его ни тени неловкости. Оказывается, что можно врать, да так, что и поверишь. А тут меня мой милый предупреждает, что завтра придет еще позже, а в среду поедет за деталями для машины в Бердск на барахолку, с ночевкой. Сказал, что эти детали туда привозят именно ночью и к утру их уже разбирают. Говорил он уверенно, спокойно.
Я молчу, вроде как надо – так надо, какой разговор?
На работе же моя соперница как ни в чем не бывало болтала со мной. Когда подошел конец рабочего дня, она оделась и пошла домой, а я решила за ней проследить. Благо, с завода толпой люди идут, и меня не видно. Смотрю, села в нашу машину, и они поехали. Но не в сторону ее дома, а в другую.
Стою я как пришитая около ее дома за деревьями и час, и два, и три, смотрю – подъезжают. Он ей сумки поднес, а потом я увидела, как в ее квартире свет зажегся. Ушла я домой, силы меня покинули, словно тряпочной сделалась. Ночевать он не пришел: на “барахолке” был.
