— Вы хотели меня видеть? — в ответ на что все продолжали молча пялиться на меня.
Тишину нарушил отец:
— Да, Мейрон, мы хотели тебя видеть, — после недолгого молчания он продолжил: — Ты потерял мать… Мы все ее потеряли…
Ну начинается! Этого мне еще не хватало, теперь будут меня называть «бедненьким и несчастненьким», а чего-то по существу никто не скажет.
— И мы подумали, что тебе лучше уехать отсюда на время… пока не переболит.
Я слушал с застывшим сердцем. «Уехать»… Я ожидал чего угодно, но уехать… Браво, они застали меня врасплох. Пока я размышлял подобным образом, отец продолжал:
— Мы хотим помочь тебе, хотим, чтобы ты забыл о нынешней ночи, и не придумали ничего лучше, как отправить тебя в деревню…
Кажется, он еще что-то говорил, но я не слушал. «Отправить»… как посылку? Зачем? Зачем! Мне хорошо и здесь. Они вправду думают, что в деревне мне будет легче? Да кто они такие, чтобы решать за меня, где мне будет лучше! Да как они… Стоп! Стоп, Мейрон. Остановись. А может не все так плохо?.. Может, даже лучше будет, если я уеду. Не буду видеть всех этих лиц, не услышу их голоса… Может там я смогу побыть один наедине с памятью о маме… И я спросил:
— Куда?
— Что куда?
— Ну, куда вы хотите меня отправить? В какую деревню?
— В Дегес.
— К кому?
— Что значит «к кому»?
Я не совсем понял: они строят из себя придурков или правда не понимают, чего я от них хочу?
— Ну к кому-то же вы должны меня пристроить, я же не буду там один сам по себе…
— А, это… Конечно, мы нашли уже к кому, как ты выразился, тебя «пристроить». Это сэр Шрон. Ты его не знаешь, ты никогда его не видел. Он будет учить тебя.
— Учить чему?
— Тому, чему посчитает нужным.
— Хорошо, я поеду. Но с одним условием: портрет мамы я оставлю в своей комнате и попрошу вас всех, чтобы никто его не трогал, — зачем я это сказал? Сам не знаю. Я же, наоборот, хотел взять его с собой… Хотя мне нет разницы, со мной он или нет. Правильно: портрету нечего делать в деревне, а мама всегда со мной, в моем сердце.
— Сынок, его никто не тронет. Более того, я ручаюсь, что никто вообще ничего не тронет в твоей комнате.
— Когда отъезд?
— Мы тут подумали, что… будет лучше, если как можно быстрее… Короче, сейчас.
— Хорошо. Я через десять минут спущусь, мне надо все же взять кое-какие вещи.
Странно, но я ничуть не удивился такой спешности. Однако, похоже изумлению остальных не было предела. Это из-за того, что я так легко и быстро согласился? Вон, даже сестра смотрит на меня, как баран на новые ворота. Не может поверить своему счастью? А удивление ей идет: большие бездонные черные глаза становятся еще больше, в сочетании с почти белой кожей (выбеленной искусственно по последнему писку моды)…
