Когда я брился по утрам, то видел мешки под глазами. Иногда, после особо сложного па в образе Гови (дни рождения в дурдоме-парилке „Ковбойского корраля“ — сущий ад), у меня кружилась голова. Но в головокружениях не было ничего страшного: мистер Истербрук о них предупреждал. Минута отдыха на свалке вновь приводила меня в чувство. В общем и целом, я считал, что, как сейчас говорят, держу марку. В первый понедельник июля, за два дня до Праздника, я понял, что ошибался.
Как обычно по утрам наша бригада собралась у шалмана Папаши Аллена. Папаша раздал нам задания, не переставая при этом выкладывать воздушки на прилавок. Обычно все начиналось с таскания коробок с призами (в основном сделанных в Тайване) и размещения призов на полках. Занимались мы этим до Первой Калитки (так мы называли время открытия парка). Но в то утро Папаша мне сказал, что я нужен Лэйну Харди. Удивительное дело, ведь обычно Лэйн вылезал со свалки лишь за двадцать минут до Первой Калитки. Я уж было направился туда, но Папаша меня окликнул.
— Да не, он у своего хренолифта, — так Папаша презрительно называл „Колесо“, удостоверившись, что Лэйна при этом поблизости нет. — Дуй быстрее, Джонси. У нас сегодня много работы.
Я дунул, но у „Колеса“ никого не оказалось: оно лишь одиноко и безмолвно вздымалось ввысь в ожидании первых посетителей.
— Сюда, — позвал меня женский голос. Я повернулся и увидел Роззи Голд. В полном боевом облачении провидица стояла у своего украшенного звездами шалмана. На голове у нее красовался ярко-синий шарф, конец которого доставал ей чуть ли не до поясницы. Рядом с ней стоял Лэйн в своих обычных шмотках: джинсах и облегающей майке, прекрасно подчеркивающей его внушительные окорока. Котелок на голове сидел, как обычно, под лихим углом. Увидев Лэйна впервые, вы бы подумали, что мозгов у него с гулькин нос, хотя с мозгами там все было в порядке.
Рабочие наряды и похоронные лица… Я быстренько прокрутил в голове последние несколько дней в попытке понять, в чем, собственно, я провинился. Я даже подумал, что Лэйну сказали временно меня отстранить… или даже уволить.
Но почему в самый разгар лета? И разве не Фред Дин или Бренда Рафферти должны этим заниматься? Да и при чем тут Роззи?
— Кто-то умер? — спросил я.
— Не ты — и ладно, — ответила Роззи. Она уже входила в образ, поэтому прозвучало довольно смешно: полу-Бруклин, полу-Трансильвания.
— А?
— Давай пройдемся, Джонси, — сказал Лэйн и тут же двинулся по центральной аллее парка, которая за девять минут до Первой Калитки была довольно пустынной. Лишь там и сям виднелись уборщики (на Языке их называли газунами, и вряд ли хоть один из них мог похвастаться грин-картой). Они подметали вокруг киосков, хотя по идее сделать это полагалось еще ночью. Когда я поравнялся с Роззи и Лэйном, Роззи отошла в сторону, и я оказался между ними. Ни дать, ни взять жулик, которого полицейские ведут в каталажку.
