В иные часы день правительницы полон забот и хлопот. То торжественный прием персидского посла, представившего присланных из Персии четырнадцать слонов; то совещание с министрами о том, где устроить место для гулянья этих слонов, чтобы они могли купаться в Фонтанке и не наделали бы беды; то доклад о том, как слоны, осердясь между собой о самках, сорвались и ушли, причем изломали сенат и чухонскую деревню на Васильевском острове; то рассмотрение ходатайства состоявших при слонах «персидского слонового мастера» и «слонового учителя» о выдаче их опекаемым в зимние месяцы по четверти ведра водки в день, а в летние — по ведру в неделю, причем водки с пригарью и недостаточно крепкой слоны не пьют, на закуску же им полагается большое число сырого тростника, травы, сорочинского пшена, пшеничной муки, сахару, коровьего масла, разных пряностей, виноградного белого вина, соли и прочих продуктов. Но ведь не об одних слонах приходится думать и заботиться правительнице столь обширного и еще так мало устроенного государства: по одному Петербургу числится еще 2 львицы (при них собачка), 10 медведей, 20 оленей американских, 4 марала, индейская коза, рысь, куница, 3 лисицы, а хивинский султан прислал леопардов.
Иногда, донельзя утомленная заботами о населении, правительница позволяет себе отдых, приказывая доставить во дворец в ее покои мячи, воланы, духовые ружья, или же перебирает заморские материи для новых нарядов. Так занята она в дни обычные, не говоря уже о парадных праздничных днях, охотах и торжественных выездах, чтобы показаться обожающему ее народу.
* * *
Всевластный российский самодержец еще не может сам держаться на ногах. Поэтому его укутывают в атласный кафтанчик, хорошо подбитый тафтой. При этом нет ни матери, ни генерал-супер-интендантши, а его кормилице неуклюже помогает высокий рыжеусый гвардеец, подбадривая ее веселыми шуточками. Кормилица в страхе и в слезах, как и вся во дворце иноземная прислуга, еще не успевшая разбежаться, как и придворные профессора Штелин и Гольдбах, не заготовившие речей и эмблем для прославления дочери Великого Петра, которая только что дала младенцу свое историческое прощальное лобызание. Единственно спокоен и бескорыстно заинтересован событиями низложенный император обширной страны лесов, полей, горных кряжей, пушного зверя и равнодушных дикарей. Он тянется ручонкой, чтобы захватить с собой на прогулку бархатный мячик.
Бархатный мячик катится впереди кареты, плывет впереди яхты и указывает путь бывшему императору и суровой группе его спутников через ворота мрачного здания в новые апартаменты, отведенные для него в Шлиссельбургской крепости.
