— Вот, я посмотрела, на что у меня денег хватит… Только на это… Возьмите, не обижайте!
Я потом все переживала, что она последние деньги потратила, и как она по жаре до дому дошла.
* * *
— Лидия Николаевна, давайте начнем с папы… Он ведь был известный терапевт…
— У нас интересно получилось. По маминой линии — все в роду белогвардейцы. По папиной сплошь — в Красной Армии.
Папиному отцу белый офицер на скаку срубил голову саблей.
В то время, когда отец мой, Николай Григорьевич Чесноков, вместе с армией находился в Симбирске, один из маминых братьев, офицер — попал к ним в плен. Его уже поместили в сарай, куда запирали приговоренных к расстрелу.
Николай Григорьевич же должен был ехать в командировку в Царицын. Он просмотрел документы пленных, увидел, что Александр Косицын родом из Царицына — и перевел его в другое место. Александр же ему дал адрес родителей и попросил навестить их.
Николай Григорьевич пришел к дедушке — так, мол, и так, сын ваш жив…
А мама тут же крутилась, ей было лет пятнадцать-шестнадцать. И очень она отцу понравилась. Он — надо и не надо — стал брать командировки в Царицын. И все время останавливался у нас. Рассказывал про свою жизнь…. И деду Николай Григорьевич тоже очень глянулся. Хороший человек, хоть и «красный».
Папа сперва был не врачом, а фельдшером, но уже доверяли ему быть начальником медсанчасти.
Поженились родители мои в Царицыне. Маме исполнилось 17 лет…
* * *
Молодые уехали в Саратов, поселились в общежитии. О тех годах мама рассказывала немногое. На всю жизнь запомнился им с папой студент, который любил подгоревшее молоко. Он варил его в специальной кастрюле, чтобы подгорало — аж до дымка. Все вокруг задыхаются, а он наслаждается, пьет…
Родилась старшая дочь — Нина. Она с первых дней стала любимицей отца. Николай Григорьевич по ночам вставал сменить ей пеленки. Когда ложился спать — клал под бок детский горшочек, чтобы и среди ночи он был теплым. Ведь печь, которую истопили днем, к тому времени остывала.
Однако питание тогда было столь скудным, что у девочки началась цинга. Мама нашла выход — каждое утро ходила с Ниночкой на рынок, в надежде, что кто-нибудь принесет на продажу квашеную капусту. Купив баночку, мать усаживала дочку на прилавок и тут же ее кормила.
Нина прямо из баночки ручонками доставала капусту и с жадностью ела. Болезнь отступила, и мама потом не раз повторяла, что цингу можно вылечить просто квашеной капустой.
Вскоре родилась еще одна девочка — Алиса, названная так в честь папиной знакомой, красивой девушки, из обрусевших немцев, что обосновались в Поволжье. Малышка не дожила и до двух лет — вдохнула семечку, лежавшую на полу. Осталась фотография — молодая семья, сидящая у гробика. Застывшее личико ребенка, и скорбные глаза родителей.
