Приведенный нами текст посвящения несколько отличается от текста белового автографа Пушкина, который был принят пушкиноведением за окончательный в первой трети прошлого века и который цитировали некоторые участники сборника. В беловике посвящения строка « Как некогда его любовь » была записана в варианте: « Как утаенная любовь »; этот вариант и стал второй отправной точкой поисков, одновременно давши обозначение и этой проблеме, и целой литературе о ней. Расшифровка адресата посвящения стала другим камнем преткновения для пушкинистов. «Кому посвящена “ПОЛТАВА” – неизвестно, – еще до публикации статьи Щеголева “Утаенная любовь” писал Лернер в работе “Труды и дни А.С.Пушкина”, – и нет возможности установить имя той, воспоминание о которой было “сокровище, святыня, одна любовь души” поэта. Посвящению “ПОЛТАВЫ” суждено остаться одним из таинственных, “недоуменных мест в биографии Пушкина”».
Большинство исследователей связывали N.N. «донжуанского списка», по времени приходившееся на 1817 год (если считать, что список был составлен в соответствии с хронологией), с «утаенной любовью» посвящения «ПОЛТАВЫ» (1828), обращенного и в «настоящее», и в «прошлое». Так, например, Губер в книге «Донжуанский список Пушкина» писал: «Как нельзя более вероятно, что “ПОЛТАВА” посвящена той, которую поэт не захотел назвать полным именем, перечисляя объекты своих былых увлечений»; Я.Л.Левкович в упомянутом сборнике, заканчивая свою статью «“Донжуанский список” Пушкина», о самом словосочетании «утаенная любовь» писала, безо всякого сомнения объединяя наши «отправные точки» в одну: «Из белового текста “Посвящения” Пушкин его убирает, отдавая последнюю дань “утаенной любви” в загадочных буквах N.N. своего “Донжуанского списка”».
Существуют и «промежуточные» версии. Отсутствие посвящений к большому количеству пушкинских стихов, содержащих мотивы воспоминаний о былой любви, дали повод к созданию не одной легенды о «единой, вечной, утаенной и отвергнутой любви Пушкина», которая с его стороны продолжалась если и не всю жизнь, то в течение многих лет, вне зависимости от того, кто скрывается под инициалами N.N. «донжуанского списка» или кому посвящена «Полтава». Анненков считал, что Пушкин на Юге встретил «то загадочное для нас лицо или те загадочные лица, к которым в разные эпохи своей жизни обращал песни, исполненные нежного воспоминания, ослабевшего потом, но сохранившего способность восставать при случае с новой и большой силой»; Анненков связывал это «лицо» с кишиневским периодом жизни Пушкина и относил к нему стихотворения
