Белые ночи — это словно массовые гуляния по случаю крупномасштабного праздника федерального значения. Только растянутые на два с половиной месяца. На время белых ночей меняются законы природы, распорядок дня в частности и мировоззрение в целом, а жизнь теряет всю свою обыденную логику и размеренность. Спать в такое время считается признаком дурного тона. Организм, обалдевший от резкого диссонанса биологических часов и окружающего тебя перманентно-светлого времени суток, вступает в конфликт с самим собой и отказывается адекватно себя вести. Еще бы! Ты ешь в то время, когда нормальным людям положено спать, отправляешься на прогулку, когда жители, к примеру, Москвы или Сочи, живущие в одном с тобой часовом поясе, видят десятые сны, и проваливаешься в неровную дремоту тогда, когда из офиса на два часа уезжает на деловую встречу начальник.
Полнейшее нарушение графика распространяется на людей любого возраста — не удивляйтесь, если, выйдя на улицу в три часа ночи, вы увидите родителей, прогуливающихся вместе со своими малолетними отпрысками, или старушек, устроивших политические дебаты на скамье у соседнего подъезда. Когда они спят и спят ли вообще — для неподготовленного ума вопрос этот остается неразрешимой загадкой.
Если вы решили посетить Питер в период белых ночей, запасаться билетами вам стоит не позднее, чем за месяц до даты приезда. Это осенью, зимой или ранней весной можно, глотнув для согрева пива с абсентом, неожиданно очутиться на вокзале, купить ради прикола билет и отправиться на выходные в Санкт-Петербург. В период белых ночей с кондачка попасть в город на Неве можно, разве что, на личном автотранспорте, или автостопом. Наиболее загруженным в это время является направление «Москва-Спб». Билеты на самолеты выкупаются так же резво, как в последние дни перед новым годом. Поезда забиты битком — Октябрьская железная дорога за один июнь делает годовой оборот, потому что ухватить самый романтичный период года в Северной столице мечтает каждый второй, а стремится каждый третий москвич. Студенты копят деньги, служащие отпрашиваются с работы, чтобы успеть уехать не в пятницу, а в четверг, влюбленные парочки зубрят наизусть маршруты будущих прогулок. И вся эта толпа, наскоро покидав в сумки и рюкзаки зубные щетки, ломится в Питер — в люксах, купе, мягких, сидячих, стоячих вагонах, в купе проводников, в тамбурах и вагонах-ресторанах.
В белые ночи количество выпитого спиртного зашкаливает за все мыслимые и немыслимые пределы. Городские службы коммунального хозяйства едва успевают вывозить горы бутылок и пакетов из-под чипсов-рыбы-орехов на городские свалки. Если разом вылить все содержимое пивных бутылок в руках у жителей и гостей города, Нева немедленно выйдет из берегов. Если свалить в одну кучу мусор, оставшийся от пиршеств на лестницах, мостах, в подворотнях, дворах и подъездах в сезон белых ночей, японцы смело смогли бы построить из него пару искусственных островов. Сколько бы ни выставляли в эти дни туалетов, этих хлипких кабинок, окольцованных хвостами очередей, все равно на всех не хватает. Приходится, забыв о высшем образовании и интеллигентном прошлом своей семьи, рыскать по подворотням, вспугивая бомжей, кошек и уже пристроившихся вдоль стен туристов, в поисках темного пятачка, на котором истерзанный ожиданием организм сможет облегчить своему владельцу жизнь — на ближайшие тридцать-сорок минут.
