.
Иными словами: в более оптимистичной ситуации мыслить попросту незачем.
Можно сказать и так: мир надо додумать настолько, чтобы ты мог в него поместиться.
Начинается же с того, что страдание есть, тут не обязательно быть буддистом. Дальше идут по-разному.
Самый общий принцип нашей политологии: смысл-за-миром вызывает проект, проект вызывает социальное поле. Социальное поле вызывает и легитимирует технологии — не наоборот. Это как бы такой истмат, поставленный с ног на голову, ибо все начинается с головы.
Сколь угодно радикальная деструкция платонизма оборачивается, как минимум, деконструкцией, как максимум, конструкцией — новой продуктивно-генеративной механики, помещаемой за мир.
Так, к примеру, ницшеанский «истинный мир» — концепт сверхчеловека, концепт вечного круга и т. д. — не менее «истинный», чем прибитое его молотом за его неземную «истинность». Даже какой-нибудь предельный «натурализм» воззрений не окажется заявленной о себе деидеологизацией, а будет формой идеологии, видимо, лишь менее сложной.
Это что касается политической философии. Прагматика личной этики схожа. «Делай что должен, и будь что будет» — не столь принуждение и мораль, сколь способ еще пожить, и не сдохнуть — способ некоторых поневоле утонченных натур.
Кто элита? По Гегелю, перечитанного Кожевым, это люди, отринувшие инстинкт самосохранения, ставящие на кон — самую жизнь. Это такая духовность: борьба за признание как идеальная ценность, снимающая саму биологию. И что замечательный парадокс — лучше выживает готовый к смерти.
По Марксу, это люди, случаем собранные по сильную сторону отчужденных законов (однако если допустить, что они там собираются не случаем, а сами собой, в их позиции появляется закономерность: пусть они не творцы законов, но хотя бы — их медиумы, их особая субстанция, их судьи и прокуроры, и особо ценные кадры). В чем-то схоже у Бурдье. Ежели по нему, это жертвующие индивидуальным частным — чтобы говорить от группы, решать от имени общего и всеобщего.
Гераклит Эфесский писал вот так: «Война есть отец всех вещей. Одних она делает рабами, других свободными. Одни становятся богами, другие остаются людьми». Его любил цитировать Мераб Мамардашвили. Если же резюмировать социальный гуманизм его самого: раб всегда в незримом альянсе со своим господином. Поэтому не надо жалеть раба. Господин лучше.
По Ницше, это носители проактивности. По сути, речь идет о способности принимать решения, не мотивированные внешним тычком и пинком, некоторый отказ от слепой и тупой реакции. Но при этом активность. В некоем смысле, «немотивированное решение». Что отчасти тавтология. Подлинное решение мотивировано самим собой.
