Чтобы заниматься поставкой, что надо? Как и в любом занятии: сущностные силы (не любой чел может быть, например, телохранителем, нужно быть в форме) и лицензия (выписанное право на занятие данной деятельностью). Традиционно два критерия совмещались в религии и философии. Они и умели, и право имели. Те, кто мог, но не имел права — еретики, отступники: обычно такие погибали, но успевали вложиться в процесс.
Что сейчас? А сейчас такое ощущение, что поставки на грани срыва. Поток импорта самого важного в цивилизации оскудевает, все живут на старых запасах. Но запасы, во-первых, прожираются, во-вторых, начинают не соответствовать, моральное устаревание морали, так скажем.
И все в итоге накроются одной ночью и одним медным тазом. Если «бизнес» не восстановится.
Касту брахманов в Древней Индии, например, вполне можно рассматривать как таких поставщиков-монополистов. «Генезис значения в философии индуизма» (привет великому Д. Б. Зильберману) — что это, как не поставки из забугорья?
Памяти субъекта посвящается
В графоманских разговорах о «спасении России», национальных идеях, национальных проектах и прочем таком почему-то считается, что проект предшествует субъекту, или что субъект конституируется в проекте. По-моему, все наоборот. Сначала ткните пальцем, КТО именно (и ЗАЧЕМ оно ему это надо), а потом уже о том, ЧТО. Здесь заканчивается фантастика, и здесь грустнее всего. Как говорится, чепец идет — чепцу дорогу.
Гражданское общество в одно рыло
Человек болел против сборной России по футболу. «Если наши просрут отборочный матч, они не поедут на чемпионат мира, и слава богу: плюс три-четыре ночи, не испорченных фанатами под моим окном. Я бы даже отдал долларов десять, лишь бы наши просрали. Можно отдать и сто, только жаба задавит». Честный человек, правильный. Не фанатами спасется Россия, а такими вот. На уроках патриотизма и гражданского воспитания — или как это назвать? — надо осуждать болельщиков, а его приводить в пример. Хотя бы оттого, что его логика ближе к той, в которой рассуждают элитники, российские или не российские, неважно. Это здоровая логика особей, свободных от фетишизма слов и вещей. Чем больше народа в ней, тем сильнее народ.
Люди удивятся, если какой-нибудь добрый дяденька-филантроп ночью будет резать мальчишек большой пилой, если пастырь-ригорист будет замечен в сексуальных сношениях с козами, или глава общества трезвости окажется наркоманом, или тихий человек — ситуативно громким, или умный человек — ситуативно придурком. Между тем удивительно, что обычно это не так, и люди сохраняют хоть какую-то целостность. Что пастырь хотя бы 16 часов в сутки похож на пастыря, а урка — на урку. Это же чудо, как они ухитряются. «Не верьте ни в единства, ни в множества, будьте множеством» — призывал Жиль Делез. Но ведь быть множеством это, вообще-то, так
