Мы втроем как раз возвращались со стрельбища, когда нас перехватил какой–то пожилой дядька в ливрее. Аккурат возле девичьего шатра.
— Лорд тай–Пантус выражает свою обеспокоенность отсутствием солнцеликой госпожи Тианамиреи на вчерашнем и сегодняшнем вечере, — возопил слуга, склоняясь в поклоне и протягивая на вытянутых руках какую–то коробку, — и просит принять в дар это скромное подношение в надежде, что оно порадует благородную госпожу и смягчит ее гордый нрав, заставив откликнуться на слезные просьбы покинутого влюбленного.
И все это с выражением, придыханиями, с паузами. Под конец слуга сделал какой–то неуловимый жест, явив всем любопытствующим шедевр кондитерского искусства. Торт в виде корзины изящнейше выполненных цветов. Даже я оценил мастерство кондитера, хоть и достаточно равнодушен к сладостям. А вот во взгляде Тин, брошенном на щеголеватого юнца с залихватски подкрученными усиками, сквозило лишь раздражение. Видимо, это и есть даритель — вон как напыжился под восхищенными взглядами приятелей. И, судя по глазам, молодой человек не привык получать отказ в чем либо. Это и есть тот настойчивый ухажер, от которого пряталась Тин? Я с ним еще не знаком, но уже ненавижу.
Сделав шаг, зачерпываю крем пальцем, разрушая композицию; задумчиво облизываю. Лица у присутствующих как–то неестественно вытягиваются, молодой лорденыш бледнеет.
— Дерьмо. — Выношу я вердикт и выбрасываю испорченный тортик в канаву.
После чего обнимаю опешившую Тиану… примерно за талию, увлекая в шатер. Надеюсь, присутствующие все поняли правильно. Оказавшись внутри, девушка пытается вывернуться, но я замыкаю кольцо рук, прижимая ее к себе. Втягиваю в себя запах рыжих волос, едва уловимый, дразнящий аромат тела, горячую ауру огня, безумную мешанину чувств, где страх и вожделение, ярость и покорность переплетаются в яркий клубок — все то, из чего складывается для меня образ Тин. На секунду замираю, наслаждаясь этим ощущением. Демонесса дрожит. Нет, еще не время. Беру чувства под контроль и размыкаю руки, выпуская рыжеволосое чудо на свободу. Прочь из шатра, а то еще немного, и я за себя не отвечаю. Сладить с собой оказалось не так–то просто — сердце все не хочет успокаиваться, в душе прочно поселился образ Тианы. Нужно отвлечься. Лезу на примеченный еще несколько дней назад утес. Безумная красота окружающего пейзажа и порывы ветра, казалось, пробивающего тело насквозь помогают отвлечься. Погружаюсь в ежевечернюю медитацию.
