К востоку от института неугасно горело тройное светило Ориона. Прямо под ним, в сумерках в лиловом сиянии тумана сверкали снежные хребты. Горевшие пурпуром снега вонзались в черное тяжелое и бездонное небо. Некоторое время я смотрел на эту закатную гряду. Возможно, там и начиналась священная страна Шамбалы? Что кроется за этими недоступными грядами в действительности?
Я пытался привести в порядок всколыхнувшийся поток своих мыслей. Поселок «Солнечный» на плоскогорье Декан значительно удален от Монастырского ущелья в Гималаях, и исчезнувшая там Эве Лайн вполне могла пропасть где-нибудь в Восточных или Западных Гатах. Поэтому у меня не было совершенно никаких оснований связывать ее исчезновение с исчезновением Дивии Рана, кроме одного обстоятельства — у Эве Лайн так же отсутствовал личный датчик оповещения! А что если?.. Я хотел ухватиться за мелькнувшую, было, догадку, но она так же быстро ускользнула от меня. Нет, пока еще я не представляю, как можно объединить два этих происшествия, хотя отгадка кроется где-то совсем рядом. Я чувствую это!
Едва слышно открылась и закрылась дверь комнаты. Я обернулся и увидел вошедшего Куртиса.
— Не помешал? — спросил он.
— Нет. Ты как раз вовремя.
— Тебе удалось что-нибудь обнаружить? — оживился Антон.
— К сожалению, пока ничего… Дивию не нашли и в Монастырском ущелье.
— Как же так? — Антон растерянно посмотрел на меня, сел в кресло. — Значит, исчезла последняя надежда?
— Ты что-нибудь знал о записке Дивии Рана? — вместо ответа спросил я, внимательно гладя на него.
— О записке? О какой записке? — изумился Антон.
— Вот об этой!
Я достал из нагрудного кармана куртки листок бумаги, вложенный между листами прозрачного пластика, протянул ему. Антон быстро пробежал глазами текст, недоумевающее посмотрел на меня.
— Что за ерунда?
— Это ее почерк? — быстро спросил я.
— Да, конечно!
— Посмотри внимательнее. Ты уверен?
— Абсолютно! Это писала Дивия. Ты можешь, наконец, объяснить мне, что все это значит? — не выдержал Куртис.
— Боюсь, что пока нет. Я еще и сам мало что понимаю. Послушай, Антон! А какой была эта девушка? Ты мог бы мне поподробнее рассказать о ней, как о человеке?
Некоторое время Куртис собирался с мыслями.
— Какой человек? — наконец, медленно заговорил он. — Хороший человек! Способная студентка, талантливая. Отзывчивый товарищ, отличная спортсменка…
— А о ее характере ты, что можешь сказать? Какой она была? Общительной?.. Замкнутой?.. Веселой?.. Вспыльчивой?.. Какой?
