Сам скульптор, как и его отец, бывший главный хирург Екатерининской больницы, имеет высшее медицинское образование и прошел Первую мировую войну в качестве военного врача.
Может быть, именно религиозный опыт, накопленный в течение веков предками художника, помноженный на личный опыт сострадания к физической боли, полученный им на войне, и наполнил такой всепроникающей любовью его произведения?
До революции Мотовилов не получил законченного художественного образования в высших учебных заведениях, но подобно художникам эпохи Возрождения, приобрел профессиональное мастерство, работая непосредственно в скульптурных студиях классиков русского искусства начала нашего столетия, таких как С. Волнухин (последний является автором знаменитого памятника первопечатнику Ивану Федорову). К этому времени относится его портрет отца. Глядя на это мощное произведение, достойное занять почетное место в коллекции любого музея мирового уровня трудно поверить в то, что оно создано руками юноши в неполные восемнадцать лет.
Эта необычная школа, дополненная обучением во ВХУТЕМАСе в мастерской великого С. Коненкова, позволила молодому скульптору буквально с самых первых шагов в искусстве оказаться на самом острие художественных поисков XX века.
Мотовилов был блестящим знатоком литературы. Он мог часами читать наизусть стихи Пушкина, Байрона и даже прозу: Толстого и Чехова. С русской литературой он был связан не только духовно, но и родственно: его двоюродным братом был известный писатель Виктор Некрасов, а мать Анны Ахматовой приходилась троюродной сестрой его отцу. По своей высокой образованности и по нравственным принципам Мотовилов был в воспоминаниях современников одним из последних носителей русской культуры XIX века. Недаром самыми близкими его друзьями были живописцы П.Д. Корин и А.В. Куприн. Он считал, что основой искусства может быть только богатый внутренний мир художника.
Тема обличения порока никогда не интересовала Мотовилова, в отличие, например, от Веласкеса, его портреты не содержат даже намека на критическое отношение к изображенным людям. Напротив, в них скульптор с особой трепетной любовью познает душу человека, и эта глубина роднит его скульптуру с живописью Рембрандта.
Русскому характеру всегда было свойственно выражение глубокого чувства непосредственно через ясный цвет, выразительную мелодию, емкое поэтическое слово, а не через холодный рассудочный образ.
