- Сразу! Сначала я пытался ее задушить, но она спустила на меня доберманов, и мне пришлось их загрызть. Потом появились твои родственники и привязали меня к кровати, и я потратил минимум полчаса на то, чтобы перетереть веревку щетиной. И даже после этого я не сразу побежал за топором, а сначала побросал всех родственников в колодец.
- Да, хорошо, что мама успела выпрыгнуть из окна. Сломала два ребра и ногу, но все равно сумела уползти в курятник и затеряться там среди кур. А вот зачем ты выпрыгнул в окно…
- Я гнался за ней.
- Но это же было через четыре часа.
- Да? А вот этого я не помню. Видимо, в эти четыре часа я занимался чем-то очень важным. Ты не помнишь, чем?
- Ты пил текилу, матерился и ломал руками стаканы.
- Ну, вот.
- А потом ты пытался сдаться властям, кричал, что хочешь быть узником совести и согласен, чтобы тебя обменяли на ящик текилы.
- Знаешь, Мария, а я сейчас неожиданно понял, что мы таки хорошо отдохнули – есть что вспомнить. Может, опять поедем к твоей маме?
- Давай лучше к твоей. С ней интереснее – она моложе и быстрее бегает.
- Антонио!
- Да, Мария.
- Я хочу поговорить с тобой без свидетелей.
- Хорошо, Мария, сейчас я выйду, и ты сможешь начать говорить.
- Но я же хочу поговорить с тобой.
- Тогда я стану свидетелем этого разговора. Определись, Мария, чего ты хочешь.
- Я хочу поговорить с тобой…
- Так…
- Но чтобы этого никто не слышал…
- Ага. Это бред, Мария. Как минимум я это услышу. Не говоря уже о тебе.
- А что же делать, Антонио?
- Давай заткнем себе уши, и никто ничего не услышит.
- А зачем тогда вообще что-то говорить?
- Ну, или так – я выйду, ты поговоришь со мной, а потом все мне расскажешь – как прошел разговор и о чем он был.
- Прекрасно, Антонио, иди… Ой, подожди… Я забыла, что я хотела тебе сказать.
- Мария!
- Вспомнила! Я хотела сказать, что я хочу с тобой поговорить.
- Так, Мария, я все придумал. Закрой глаза и никуда отсюда не уходи. Где-то тут была моя любимая чугунная сковородка.
- Антонио!
- Да, Мария.
- Давай играть в «съедобное – несъедобное».
- Вот еще! Мы уже играли в это на прошлой неделе, когда я съел курицу, которую ты приготовила, а потом три часа жалел об этом в туалете. Так вот она была съедобная или нет?
- Я же тебе уже говорила, что я просто размораживала ее в микроволновке, а ты схватил и съел. И вообще, я про другое. Я буду называть слова, а ты будешь говорить, съедобное это, или нет.
- Мария, ты дура. Слово не может быть съедобным. Разве что в качестве духовной пищи. Но тогда оно должно быть очень духовным… например «святоапостольский».
