В этой статье клеветы не было, а сообщались сведения о А. М. Горьком, которые в советской печати не публиковались. В газете, которую редактировал Жарков, публиковались и антисемитские материалы. Обычные штампы нацистской пропаганды «о борьбе с жидами и коммунистами» не сходили со страниц всех подобных газет. Но антисемитизм меньше всего ставился ему в вину, об этом предпочитали не упоминать. Главное обвинение было в антисоветской агитации и сотрудничестве с немцами. Судили Жаркова по статье 58>10 Уголовного кодекса РСФСР в редакции 1926 года. В ней говорилось: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление, или хранение литературы того же содержания, влекут за собой — лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.
Те же действия при массовых волнениях или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собой — меры социальной защиты, указанные в статье 58>2 настоящего Кодекса». Эта статья предусматривает «высшую меру социальной защиты — расстрел».
Такую меру наказания мог бы получить в Военном трибунале и Жарков, но ему повезло. Дело рассматривалось в такое время, когда Военный трибунал Армавирского гарнизона Северо-Кавказского фронта имел связь с тылом и можно было применить лишение свободы. Военный трибунал учел преклонный возраст обвиняемого, наличие у него сына в Красной армии, применил статью 51 Уголовного кодекса, позволяющую перейти к другой, менее тяжкой мере наказания, и осудил Жаркова не к расстрелу, а к десяти годам лишения свободы. Издававшаяся им газета, как и многие сотни других газет, выходивших на оккупированной территории, останутся интереснейшими историческими документами того времени и заслуживают пристального изучения историков.
Инвалид Отечественной Войны из немецкого дома терпимости
На оккупированной гитлеровскими войсками Кубани значительное число местных жительниц сожительствовало с немецкими офицерами и солдатами. После ухода немецких войск в каждом почти доме, где жили немецкие офицеры и солдаты, на туалетных столиках можно было видеть самую различную парфюмерию из подвластных немцам европейских стран, подаренную немцами своим временным сожительницам. Во многих городах Кубани немцы организовали дома терпимости. Такие дома были в Краснодаре, Кропоткине (станица Кавказская), Лабинске и других. Немецких офицеров и солдат в этих домах обслуживали большей частью жены офицеров Красной армии. Было в этих домах терпимости много и молодых незамужних женщин. Когда немцы объявили набор женщин в эти заведения, то добровольно являлось больше, чем нужно было. Так было, например, в Кропоткине.
