Хотя от их машины, в какую сторону они ни пошли бы, через несколько километров обязательно должны были наткнуться на жилые дома: дорога от Ту́нки до курортного поселка Аршан буквально забита придорожными селениями. Здесь, на двадцатикилометровом отрезке проживает большая часть двадцатитысячного населения живописной горной долины, «Байкальской Щвейцарии», как ее называть стали еще с позапрошлого века.
Раньше Пасюк читал, что именно в таких вот свирепых буранах и гибли зачастую чуть ли не в десяти метрах от жилища, и не верил написанному, посмеивался: иди прямо в любую сторону и обязательно выйдешь к людям, и никак иначе.
Как бы не так!
Сейчас он на собственной шкуре убедился, каким убийственным бывает ветер, как запорашивает глаза снежная пелена, и понял, что правы те, кто писали, что раньше в буран замерзали в Тунке целые отары овец вместе с чабанами. Да и как идти прямо, если ветер кружит, ежесекундно и сам, меняя направление, сбивает с ног несчастных путников.
– Родя, да что же ты!
Парень в полном бессилии только головой мотал – пара часов блужданий по кругу совершенно его вымотали, а теперь мороз окончательно довершал черное дело.
Если хотя бы на мгновение присесть на снег, ища укрытие от буйного ветра, то смерть неслышно подкрадется к человеку – вместо лютого холода в теле станет тепло, а потом накинет свое покрывало последний в жизни сон.
Проклятый ветер! Если бы не он, то можно было бы найти дорогу к спасительному жилищу.
– Мать твою!
Пасюк достал из кармана телефон, нажал на кнопку – экран засветился, но «палок» не было. Видно, сотовая связь отключилась: или буран помехи поставил, или вышки обледенели.
И как назло, морозец продолжал крепчать – пальцы, даже в овчинных перчатках почти задеревенели. И еще мучительно хотелось курить, но не на таком же ветру прикуривать?!
– Твою мать! Не за понюшку табака сгинуть можно!
Александр последним усилием поставил Артемова на ноги, сделал несколько неуверенных и тяжелых шагов, будто войдя в какую-то пустоту, и непроизвольно ахнул – впервые леденящие кровь порывы снежного бурана не пронзили бекешу насквозь, а превратились в весьма слабый ветерок.
Внутри звенящим весенним колокольчиком сразу воспарила ликующей радостью душа – либо буран спал, либо…
– Мы спасены, Родя, мы спасены!
Нет, ветер продолжал бушевать кругом, но здесь, именно в этом месте, он значительно терял свою силу. И это могло означать одно – они выбрались к какой-то стене, или дома, или барака, что прикрыла их. Скорее всего имело место второе, ведь в жилищах есть электричество, а значит, свет, а тут тьма такая стоит, хоть глаза выколи.
