Как положительный момент желал бы также отметить, что во всех без исключенья пунктах, кои избраны были для инспекции, работники спецучреждений в умеренных и необходимых дозах употребляют кокаин и морфий, и надобно у нас сию практику внедрить и перенять, потому как поименованные лекарства способствуют просветлению мозгового кровообращения и наливанию различных мускулов, необходимых для суровой борьбы с врагами нашей Родины. Однако надобно сразу просчитать, сколь его потребно для каждого работника, ибо при сильном превышении пределов могут явиться нежелательные сдвиги.
С прискорбием должен заметить, что уже при самом конце инспекции получил я из Ростова срочную депешу, в коей сообщалось о гибели майора Удальцова, начальствующего над ростовским спецучреждением, — хорошо известный мне товарищ, а смерть его таилась не в злокозненных проявлениях врагов, а в лишних количествах означенных лекарств. Сильно горевал я о пропавшем друге и посылал свои причитания и слезы его жене Глафире и малому сынку Ванятке. Сим скорбным эпизодом хочу я остеречь вышестоящее начальство от превышенья доз, но в целом они идут для пользы нашего личного состава.
И наконец, в присовокупление к вышеизложенному, добавлю, что обмениванье опытом в Спецучрежденьях нашего сообщества прошло с немалой пользой, коллеги похвально упоминали методы моего изобретенья, и я ходатайствую по начальству о привлечении на стажирование в центре поименованных отдельным списком товарищей и о выдаче им усиленного доппайка на сей период.
>Под сим — старший специсполнителъ
>Маузер Л. М.
>Число, месяц, год.
>Что сказал на допросе в Центральном Спецучреждении бывший управляющий колониальной лавки и домовладелец, а ныне работник Областного треста «Фрукты-овощи» Тимофей Остапович Крикун
Я, граждане, ничего от следствия скрывать не стану и изложу все, как на духу, про сего человека, который прозывался Марком Соломонычем, жил в Харькове со мною по соседству и владел колониальной лавкою, находившейся в доверительном управлении у вашего покорного слуги. Знатный был мужчина, Марк-то Соломоныч, дабы описать его, надобно заметить — был он молод, выглядел весьма дородным, руки имел грубые и волосатые, глазки маленькие, черненькие, будто бы мышиные, борода росла у него прямо от бровей, и большой губастый рот был под нею и не виден. Баба же его была помельче, но бока носила крутые, как у кобылицы, и большие груди — словно дыни, только что унесенные с баштана. Звали ее Хава, а отец ей был — известный Менахем из Одессы. Ну, на русский лад мы ее прозывали Клавдия Михайловна. Мальчика они имели, сына, прозванием Илья; к тому времени, о котором говорю, было ему годика четыре, может, пять, не более того. Домом владели дюже благолепным, а лавка, что уже упоминал, стояла малость на отшибе, и в той лавке я как раз и заправлял. Сам же, то бишь хозяин, Марк-то Соломоныч, только в бумагах перышком поскрипывал…
