— Слава Руси! — орала поляна.
Крепкие мужики передавали друг другу водку по кругу и потрясали оружием. Небо потемнело. Костры выбрасывали вверх снопы пламени и искр. Пошел довольно сильный дождь, и поляна наполнилась густыми клубами белого дыма.
— Ядрило! Пусть скажет сам Ядрило! — пронеслось под елями.
В центр поляны вышел тот самый плюгавый мужчина с добрым хитроватым прищуром, чей портрет красовался на шесте рядом с ликами двух вождей. Шум голосов смолк, как по команде.
— А чё тут говорить, товарищи? — сказал мужичок, по-бабьи всплеснув руками. — Вы ж сами видите. Одним — всё, а другим — ничего. Несправедливо это.
— Слава Руси, — прошептали темно-зеленые ели.
— Надо готовиться к бою, — продолжил мужичок и весело подмигнул. — Начнем с козла Арчибайса, а там дело пойдет веселее. Награбленное дерьмократами вернем народу до полушки. С процентами. Они у нас дерьмом умоются. Ждите сигнала. Бодрите дух свой и члены. Тренировки на Большой Тульской, как обычно. Взносы сдавать сегодня Старополку. Да здравствует наш пролетарский красный Коловрат! С нами Бог!
— Слава Руси, ура! — дружно грянула поляна.
Девчонки-пэтэушницы из группы поддержки, кашляя от дыма, затеяли прыжки через костёр. Мужики вокруг громко переговаривались, чокались фляжками и обнимались. Раздавали листовки. Вынесли живого жертвенного петуха и открутили ему голову. Два парня помоложе затеяли образцово-показательную драку. Они изо всех сил хлобыстали друг друга кулаками и предплечьями, сладострастно ухая, хакая и хекая при каждом ударе. У обоих скоро лица были разбиты в кровь, их ноги разъезжались на мокрой траве. Наконец, один из парней поскользнулся и упал, а второй начал с оттяжкой пинать его сапогом в солнечное сплетение.
— Давай, Карачун, покажи ему, как Родину любить! Бей своих, чтоб чужие боялись! — одобрительно донеслось из толпы.
Опершись рукой о тощую, дрожащую на ветру ёлку, подполковник Ступин наклонился к мокрой земле, усыпанной окурками. Его отчаянно и густо рвало. В точности, как много лет назад в ресторане «Ла Байта» на горнолыжном курорте Курмайор у подножия Монблана. Тогда молодой лейтенант КГБ Ступин по неосторожности объелся маринованными каперсами и маслинами, фаршированными сыром рикотта.
— Что, браток, плохо тебе? — послышался за его спиной заботливый голос. — Это с непривычки. На-ка, выпей!
Андрей, не оглядываясь, кивнул, и его глаза наполнились слезами.
Его тело сотрясали конвульсии физической любви к Родине.
