Выпускник Андрей Андреевич Ступин сидел в восьмом ряду третьим справа. На вручение диплома об окончании он пришел практически прямо с последнего учебно-аттестационного задания. Позавчера во внутренней тюрьме на Лубянской площади, дом номер два, он в два счета на допросе расколол Ерофея Скварыгина — известного в европейских кругах художника-авангардиста, диссидента, платного осведомителя госбезопасности и перевербованного агента одной из западных разведок. Вообще-то, после Виктора Ильина, покушавшегося на жизнь дорогого Л.И.Брежнева, в шестиэтажной внутренней спец-тюрьме больше постояльцев не держали. Но агент Скварыгин с псевдонимом «Шкура» оказался особым случаем, для которого сделали небольшое исключение. По косвенным данным этот неоднократно проверенный товарищ вдруг проявил преступную неавторизованную активность. А именно — провел ряд глубоко личных финансовых операций с валютой во время своей последней служебной командировки в Чехию.
Из его дела было ясно, что Ерофей Скварыгин с юности страдал и наслаждался артистическим расщеплением личности. Поэтому все свои спецзадания он выполнял просто виртуозно. В оперативной обстановке он не играл разных людей, а действительно был ими. За этот талант его очень ценили в отделе внешних операций по Восточной Европе, но, одновременно, и держали на особом контроле. Все запомнили тот знаменитый случай, когда Скварыгин, ещё находясь в образе диссидента-эмигранта, на улице Храдебной в Старгаде Праги бросился и едва не покалечил своего товарища по оружию, случайно опознав в нём офицера советских спецслужб. Насилу тогда артиста оттащили и выключили из образа короткой матерной кодовой фразой с одновременным ударом в солнечное сплетение. Возможно, именно после того случая Скварыгина стали использовать лишь как «спящего» легализованного агента, которого активизировали лишь на разовые задания — вроде расширения перспективных связей в дипломатических кругах стран НАТО. Работал он теперь больше по женам, любовницам и дочерям военных атташе и западных дипломатов, выполняя самые деликатные задания СВР (службы внешней разведки), и дело своё освоил не хуже профессионального жиголо.
Андрей Ступин суховато представился Скварыгину как младший следователь, занимающийся внутренними служебными расследованиями. Проведя три дня без сна в пахнущей карболкой музейной камере на третьем этаже лубянской «нутрянки», агент Шкура оказался настолько готов к разговору, что было бы даже смешно его всерьёз допрашивать. Показав ему шприц, наполненный пентанолом натрия, более известным как «сыворотка правды», Андрей задал подследственному только один классический вопрос: «Где деньги, товарищ Скварыгин?». На что тот молча написал ему номер счета в пражском отделении Дойче Бундесбанка, код доступа, вполне скромную сумму в западных марках, и тут же заснул за столом. «Да… и неужели из-за такого пустяка люди готовы рисковать своей карьерой в органах? Как у этих перевербованных вообще голова-то устроена, не представляю», — усмехнулся про себя завтрашний выпускник Ступин, подписывая тоненькое дело для передачи во внутреннюю комиссию по агентурной работе.
