От рук художества своего | страница 6
В Летнем саду на берегу Невы, у самой Лебяжьей канавки, заколотили крест-накрест царскую мыльню, а любимые собаки Петра Тиран и Лизетта сдохли с тоски.
…Все, все изменилось кругом, вооружилась молва против памяти Петра, а новообращенная держава крепко стояла. «Могущество русских наполовину прибавилось со смерти Петра», — доносил посланник Франции при российском дворе маркиз де Шуазель.
И стала на короткое время государить императрица Екатерина Первая. Царить, да не править. Правил князь Меншиков. Все отдала ему царица, все доверила. Нахватал светлейший денег, чинов и стал самым ненавистным человеком на Руси. К приезду Андрея Матвеева в Россию все были против Меншикова, а он один, как дуб, против всех стоял. Более всего он об одном пекся: быть выше и славнее всех на Руси!
И потому на легкие казенные деньги давались при дворе балы приспешникам правителя, министрам и чужеземным послам. Пиршества не прекращались. Екатерина болела, то почти умирала, то снова выздоравливала. Настроение у нее всегда было преотличное. Спать она ложилась по обыкновению в четыре-пять утра, и любимец ее обер-камергер Левенвольде, красавец и гуляка, не расставался с нею ни днем, ни ночью.
Один иностранный дипломат доносил: «Рискую прослыть за лгуна, когда описываю образ жизни русского двора: он целую ночь проводит в ужасном пьянстве». И то была правда. А Екатерина в указе своем жаловалась: «Наш любезнейший супруг и государь так трудился для установления доброго порядку, однако того не учинено».
Меншиков, столько лет пробыв рядом с Петром, в государственных делах тоже толк понимал. Были отданы указы о наведении порядка в сборе подушной подати, о сухопутной армии и флоте с целью устроить их с наименьшею тягостию для народа и об улучшении внутренних дел государства. Духовенству запретили носить мирскую одежду.
В это время Андрей Матвеев далек был от всего этого, а потому и не тревожился. Жил он в чужом голландском краю, постигал свою науку живописную. Не знал он, разумеется, и того, что в прошлом годе, 3 декабря 726-го, в день святой Екатерины, императрица выезжала в церковь. Ее сопровождали кавалергарды. Жаль, что не довелось видеть сего живописцу, как они следовали верхами за каретой, а впереди величаво выступал отряд гренадеров. Мундиры у них были как у королевских мушкетеров — такой же камзол без рукавов и такой же мушкет. Вечером же при дворе были иллюминация и фейерверк на льду перед окнами царского дворца.