– Когда мы нападем на Ирак? – напрямик спросил Роберт Браун.
– Приготовления идут полным ходом. Как только ребята из Пентагона нам скажут, что они готовы, мы начнем массовые бомбардировки Ирака. Думаю, месяцев через пять-шесть, не больше. Сейчас сентябрь, стало быть – весной. Я вас заранее предупрежу.
– Надо бы начать создавать Комиссию по восстановлению Ирака, – сказал Эдвард Фокс.
– Да, мы об этом уже думаем, – согласился вице-президент. – Дня через три-четыре вам позвонят. Пирог хоть и очень большой, но надо подбежать к нему первыми, чтобы ухватить самые лучшие куски. Скажите мне, на что конкретно вы претендуете, и мы подумаем, насколько это реально.
Лакомясь треской, приготовленной по северо-испанскому рецепту, четверо мужчин обговаривали основные проблемы того бизнеса, которым они рассчитывали заняться в Ираке. Все они интересовались проектами, связанными со строительством, добычей нефти, поставкой различного оборудования. В Ираке многое будет разрушено, и затем, соответственно, все это придется восстанавливать…
По мнению всех четверых, обед удался на славу. В конце недели им снова предстояло увидеться – на пикнике в усадьбе четы Мюллер. Там они собирались продолжить этот разговор – если, конечно, их жены дадут им это сделать.
Роберт Браун возвратился в офис своего фонда, расположенный в здании, построенном из стекла и бетона, неподалеку от Белого Дома. Вид из окон был просто замечательный. Впрочем, Роберту никогда не нравился Вашингтон: он предпочитал Нью-Йорк, где его фонду принадлежало небольшое здание. Это был старинный дом конца восемнадцатого века, построенный эмигрантом из Германии, разбогатевшим на торговле тканями, которые он импортировал из Европы. Именно это здание в свое время стало первой резиденцией фонда, и хотя сейчас без него уже вполне можно было обойтись, Роберт упорно не хотел его продавать. Когда он приезжал в Нью-Йорк, то проводил наиболее важные встречи в своем кабинете в этом здании – красивом двухэтажном особняке, фасад которого выходил на Центральный парк. Помещения первого этажа были переоборудованы под рабочие кабинеты, а на втором этаже находились гостиная и спальня.
Ральфу Бэрри тоже нравился этот старинный дом. Когда он приезжал в Нью-Йорк, всегда работал именно в нем. Это для Роберта Брауна было еще одним аргументом в пользу того, что не следовало продавать этот дом, ведь, в конце концов, Бэрри был его заместителем и главной движущей силой фонда.
