Наверняка в Ватикан есть путь, по которому вполне можно тихо пройти внутрь, найти библиотеку. Вот там, скорее всего, придётся пойти таранным способом, но и это в крайнем случае. «Всегда есть путь в обход, а если нет, то, будь уверен, есть нора» — ещё одна правильная мысль от отца Филипа. Сколько же полезного он преподал ангелу о земной жизни. Надо отдать ему должное — неизвестно, как бы всё повернулось, если бы при падении рядом не оказался он. Даже представить сложно.
Но всё случилось так, как должно было. Иначе, видимо, случиться не могло. И, пожалуй, Анхель рад такому исходу.
* * *
— Мы и впрямь должны допустить его туда?
— Да. Это тоже входит в договор. Он попадёт туда, будь уверен. Узнает то, что должен, и нам всем останется ждать.
— Надеюсь, игра стоит свеч. Аградон, ты ведь понимаешь, чем мы рискуем?
— Разумеется.
— Тогда, если дело обернётся нам боком, думаю, у тебя есть запасной вариант.
— Будь уверен.
Две фигуры застыли на краю обрыва, глядя куда-то в надвигающуюся тьму. Один был высок, сутул и в тёмном драном балахоне. Второй был меньше ростом, худой и на вид выглядел, как утопленник — зеленовато-серая кожа, глаза мутные, но выделявшиеся на лице. У первого же их было не видно, вместо глазниц были тёмные провалы, в которых тонул всякий свет, пытавшийся приоткрыть, что же там.
Где-то там, в надвигающейся на мир ночи, далеко от этого места, разбивал лагерь единственный выживший среди падших в недавней войне. И путь его был, как ни у кого, далёк.
Папское государство, недалеко от Рима, Понте Молле, 1456 г.
…
Господь всем сердцем возлюбил
Творения, что создал.
Людьми назвав, благословил
На жизнь, деяний полную.
Любимец Божий — Люцифер
Их ненавидел страшно,
Не знала зависть его мер,
И с этим начал он войну.
И была битва в небесах,
И был сражён враг всех людей.
В подземном мире он в цепях
Теперь грешивших людей судит…
— Мне кажется, что ты начала писать уже из головы отсюда.
— Ну, Анхель! Почему нет? Никто же не знает, как всё было!
— Я с тобой полностью согласен, но боюсь, кому-то ещё свои стихи не стоит показывать. У тебя, да и у батюшки твоего, проблемы могут возникнуть. А если дойдёт до кардинала Паскуаля — точно беды жди.
— Я знаю. — Кивнула девочка тринадцати лет, черноволосая, как и её мать. — Как хорошо, что тебе их можно читать, не опасаясь ничего.
— Конечно, Зое. Я твой единственный слушатель вот уже четыре года.
— А тебе деваться некуда — ты ведь научил меня писать и читать!
