Дверь тихо скрипнула, вышел пан Новак и присел рядом, не взглянув даже на священника. Будто не видел. Также, не поворачивая головы, он заговорил, словно сам с собой:
— Люблю так посидеть вечером. Мысли разложить, что за день накопились.
— Вы мне всё сказали касательно девочки? — Спокойно, но в лоб спросил отец Филип.
— Что вы имеете в виду, отче? Нашего священника, который повесился над алтарём в ночь перед воскресной мессой через несколько дней после её рождения? Отца Терезы — Лабислава, который оступился на ровной дороге и сломал шею после того, как впервые отругал дочь за шалость? Что ещё вспомнить? Может то, что к Терезе не подходят животные? Даже куры, и те её сторонятся, а коли она таки поймает какую, то яйца у той тухнут ещё в курятнике.
Много чего странного в этом деле. И Бог тут, скажу я вам, да и кто угодно скажет, не причём. А как-то выказывать сие не хотим. Да и побаивается народ, если честно.
— А вы, значит, не побоялись написать?
— Не побоялся. А чего мне бояться? Я своё пожил, детей нет, — он небрежно похлопал себя ниже пояса, — бездетен я. Ни жены, ни другой родни, за которую можно было бы переживать. Да и, напомню вам, соврал я в письме-то — Божий промысел. — Он усмехнулся и закашлялся.
— Завтра я пойду с ней в храм. Если тут замешан некий демон, то вряд ли она согласится туда войти — нечисти в храм ходу нет. А коли так, то я напишу епископу, и он решит, что делать. Думаю, пришлёт опытного в делах изгнания демонов священника.
Пан Новак закрыл глаза. Так он просидел несколько минут, словно уснул. Когда он открыл глаза, бодро заявил:
— А пойдёмте ужинать — ночь скоро уже.
* * *
Утро было облачным. Шёл дождь, порой прекращаясь, порой начинаясь вновь. На холме луж почти не было — вода стекала вниз и скапливалась там. По озеру метались волны, плеская водой на небольшую песчаную полосу берега или на прибрежный камыш. Тяжёлые тучи быстро неслись по небу на запад. Выше на холме шелестели листьями деревья. Птицы метались в поисках места, где можно переждать непогоду.
Отец Филип стоял у дверей храма, скрестив руки на груди и позволив ветру терзать сутану. В кулаке он зажал распятие. Он думал о своём плане привести девочку в храм, а там будь, что будет. Хотя, что может случиться? Либо она войдёт внутрь, либо нет. А если войдёт? Как она себя поведёт? В семинарии учат, что нечистый в церковь не сможет вступить, но кто его знает, как на самом деле.
Ты сомневаешься. В первую очередь в себе. А не должен бы. Бог с тобой — он твоя защита и опора, так будь смел и уверен.
