— Как я рада с вами познакомиться, — говорит она, пожимая руку хирурга с возбужденно-благоговейным видом; такое же лицо бывает у нее после разговора в церкви со священниками, особенно с молодыми и красивыми. — Не знаю, как вас и благодарить, доктор Руссо, за все, что вы сделали для моего внука.
Вполне уместные слова, но легкая дрожь в голосе матери все равно немного раздражает и даже смущает Вэлери. Но, что еще важнее, она чувствует, как Чарли внимательно прислушивается, и ее возмущает мелодраматизм, с которым ее мать напоминает, почему все они здесь находятся. От доктора Руссо, как видно, тоже не укрывается данный подтекст, потому что он быстро отвечает:
— Не за что. — Потом поворачивается к Чарли и говорит: — Что ж, парень, сдаю тебя на руки твоей бабушки...
Лоб Чарли собирается морщинками.
— Ой, доктор Ник, посидите еще, пожалуйста.
Вэлери видит колебание доктора Руссо и приходит ему на помощь.
— Чарли, дорогой, доктору Руссо нужно идти. Он должен навестить еще многих пациентов.
— Вообще-то, парень, мне необходимо переговорить с твоей мамой. Если она не против, — добавляет доктор Руссо, переводя взгляд на Вэлери. — У вас есть минутка?
Она кивает, думая о том, как сильно замедлилась ее жизнь, с тех пор как они здесь оказались. Раньше она всегда торопилась, а теперь у нее нет ничего, кроме времени.
Доктор Руссо пожимает сквозь одеяло ступню Чарли.
— Увидимся завтра. Хорошо, парень?
— Хорошо, — нерешительно отвечает мальчик.
Вэлери видит, что Роузмэри обижена своей ролью второй скрипки и компенсирует это вымученной оживленностью.
— Посмотри! Я принесла тебе книжку головоломок! — пронзительно восклицает она. — Это очень интересно, правда?
Вэлери всегда считала, что выискивание слов в сетке букв — одно из скучнейших занятий, и по сдержанной реакции сына понимает: он придерживается того же мнения. Бабушка с таким же успехом могла предложить ему считать вмятины на мячике для гольфа.
— Да, наверное, — пожимает он плечами.
Кивнув на прощание Роузмэри, доктор Руссо выходит из палаты. Вэлери следует за ним, вспоминая ночь их знакомства и первый разговор в стерильном коридоре, совсем таком же, как этот. Она думает о том, какой большой путь проделали они с Чарли за эти несколько недель, насколько улеглись ее страхи и ужас, во многом сменившись стоическим смирением с проблесками надежды.
Сейчас, оказавшись одни, они несколько секунд стоят молча лицом к лицу, потом доктор Руссо спрашивает:
