— Да, — произношу я. — Могу себе представить.
— И разумеется, это сугубо между нами, но Роми и Дэниел боятся возможного судебного иска...
— Ты действительно думаешь, что они подадут в суд? — спрашиваю я, представляя себе, какая разыграется драма, если один родитель в классе подаст в суд на другого. А я-то посчитала неприятностью драку двух мальчиков в классе Руби на прошлой неделе.
— Она, — поправляет Эйприл. — Отца нет. Она мать-одиночка... И никто ее толком не знает... Конечно, я разослала по электронной почте сообщения другим матерям и учителям, чтобы все знали о случившемся... Но с ней пока никто не говорил... во всяком случае, насколько мне известно... Поэтому все и гадают, как она поступит.
— Конечно, — говорю я, испытывая непонятную напряженность. — Я уверена, сейчас она совсем об этом не думает.
— Конечно, нет, — соглашается Эйприл, осознавая, что ее подход может показаться бездушным. И потому быстро добавляет: — И как он себя чувствует? Чарли?
— М-м-м... Да не знаю, — говорю я. — Мы с Ником вообще-то не обсуждали подробности... Я не знала, что существует... такая связь.
— О!.. Ну... а спросить ты можешь?
— Ну... да... подожди секунду, — говорю я и смотрю на Ника, который резко качает головой, явно угадывая направление разговора. Это неудивительно: речь идет об этике, а Ник действует строго по инструкции.
Так и есть, он шепчет:
— Тесса, ты же знаешь, я не могу вот так обсуждать своих пациентов...
— Так ей и сказать?
— Не знаю... Просто скажи ей что-нибудь общее, ну, ты знаешь, я еще не определил ожоги. Еще слишком рано говорить.
— Не определил? — переспрашиваю я, термин мне знаком, но я не помню точного значения.
— Второй они или третьей степени. Понадобится ли ему хирургическая операция, — объясняет он с нарастающим нетерпением.
Я киваю и затем ухожу в гостиную, чтобы Ник меня не слышал, и говорю:
— Эйприл, я снова здесь.
— Что он сказал?
— Ну, из того, что я поняла, — начинаю я и откашливаюсь, —лицо и рука мальчика обожжены очень сильно... но это между нами. Ты знаешь, конфиденциальность в отношении пациентов и все такое.
Слегка оправдывающимся тоном Эйприл уверяет, что полностью понимает.
— Я просто надеюсь, с ним будет все в порядке. Я так переживаю за всех в этой истории...
— Да. Это действительно ужасно. Все может произойти так быстро, — говорю я, недоумевая, почему испытываю какое-то внутреннее противоречие в ходе этого разговора. И убеждаю себя не принимать ни чью сторону.
