– Всё это время, – тихо, словно самому себе, сказал он, – всё это время я воображал, что я хозяин своей судьбы. А на деле был простаком, который загребает угли из костра для тех, кто не хочет жечь собственные ручки. А теперь и вовсе стал марионеткой, – Кондар остановился и резко развернулся к Элане. – Но они меня не получат. Да, я совершил много зла, но это было моё зло! И никто никогда не будет решать за меня, как мне жить и что делать!
– Если я соглашусь, то решать буду я, – тихо сказала Элана.
– Да, – Кондар отвёл взгляд. – Но это тоже… я сам так решил.
– А если я откажусь?
– Извинюсь и уйду.
– В самом деле?
– В самом деле. Я обещал, что не причиню вам вреда, и не собираюсь нарушать слово. Поеду дальше. Надеюсь, меня рано или поздно опознают и сумеют взять.
Он подошёл к стулу и снова сел.
– Так что вы решили?
Элана поменяла позу, подобрав под себя ноги и сев прямее.
– Должна сказать, что всё это звучит довольно дико. И, признаться, у меня нет ни малейшего желания вас спасать.
– А как насчёт Мейорси и живущих в ней людей? Если этим магам, или жрецам, не знаю уж, кем они себя считают, удастся задуманное, эта страна получит новый Орден, только ещё хуже. Вы этого хотите?
– С вашей стороны забота о людях выглядит очень трогательно.
– А с вашей?
Элана не нашлась, что ответить.
– Я знаю, что вы меня не любите, – сказал Кондар. – Я вас, кстати, тоже. Но вы и не обязаны меня спасать. Если вы полагаете, что без меня этот мир станет лучше – что ж, подчините меня, и вам будет достаточно сказать "умри", чтобы я навсегда избавил вас от своего присутствия. А не хотите пачкать руки – отдайте меня властям. Джернес, надо полагать, будет в восторге.
– Не будет. Не огорчится, но и восторга не испытает.
– Что ж, значит, в восторге будет кто-нибудь другой. А вас, без сомнения, искренне поблагодарят, и даже, вероятно, наградят,– в его ровном голосе промелькнула тень былой язвительности. – Кстати, моя голова уже оценена?
– Не знаю, но, скорее всего, нет. Вас, разумеется, ищут, но тайно. Ведь было объявлено, что вы убиты, потому и суд был закрытым.
– Ну, убит так убит, воскресать я и не собираюсь.
Элана смотрела на него. Он казался очень спокойным, и сейчас, лишённая своих способностей, она могла только догадываться, что творится у него на душе, и каких усилий ему стоило, наступив себе на горло, обратиться к ней с подобной просьбой. Они оба рискуют, но ей не впервой, а он рискует несравненно больше… Она поймала себя на том, что думает так, словно уже согласилась, и даже привычно заботится о том, чтобы клиент перенёс вмешательство в свой разум с наименьшими потерями.
