Ля-ля-ля, тополя…
— Мне приехать к тебе? — задала единственный вопрос, который имел смысл.
— Пока не стоит, — сказал Брюхо. — Правда, скоро здесь будут твои друзья Саня и Альбинос. Ты, кажется, еще не рассчиталась за «Фольксваген»?
— Я помню, дорогой, — сказала я, — деньги у меня есть, и я всегда на связи.
— Я знаю, девочка, — нежно закончил Брюхо. — Ты самая умная и красивая. Жаль, что у нас так никто и не родился.
Мой вопрос, знает ли Брюхо Рустема или Эдика, или еще кого–нибудь из кёльнского покерного клуба, так и остался невысказанным. Я знала Брюхо достаточно хорошо, чтобы понять: кто–то в его окружении арестован и, возможно, дает показания. В этой ситуации упоминание по телефону каких–то сутенеров и подбандитков не вызвало бы ничего, кроме недоумения и фальшивого — для полицейских слухачей — возмущения.
После разговора с Веной я отключила телефон — не хотелось, чтобы ко мне дозванивались с работы.
Этот вечер мне хотелось провести в какой–то компании, а поэтому я поужинала в пивном ресторане на Глокенгассе, оставила машину там же и пешком направилась к Хохенштауфенринг, где, как я слышала, располагался хороший «динг», то есть, место, где среднего достатка молодежь собирается за кружкой местного пива, танцует и всячески развлекается. Вход сюда стоил всего 3 евро, и поэтому «динг» заполняло множество студентов. Шумных, веселых молодых парней и девушек, принадлежность к которым мне так хотелось бы ощутить.
Но время шло, я оприходовала уже второй полулитровый пивной бокал, и не ощущала ничего, громе тяжести в желудке и в голове. Молодые люди вокруг меня ржали, как стадо коней, их глаза сверкали, а щеки пунцовели. И чем больше я слушала их отрывистую немецкую речь, тем больше мне хотелось встать и убраться отсюда.
И не потому что атмосфера в «динге» ассоциировалась у меня с образом врага — наше поколение воспринимало ту войну уже как давнюю историю. Но так же, как для поколения моих родителей немецкая пивная вызывала к жизни военные аллюзии, так и для этих немецких ребят существовали какие–то свои мысленные образы, слова и жаргон, которые были их культурным кодом. И наши коды — увы — не совпадали, как когда–то давно с легкостью совпали коды наши с Артуром. То есть, коды могли бы совпасть и сейчас, но для этого нужны были усилия обеих сторон, наподобие труда двух людей, пытающихся пробить с двух сторон тоннель в скале. Скале отчуждения и непонимания.
Маленькие дети не нуждаются в этом — их общению ничто не препятствует, они вольны сами ежеминутно выдумывать слова и звуки, которые и станут их кодом. А старикам скалу не продолбить — уже силы не те, да и желания не осталось.
