Я тихонько загрузила продукты в холодильник и на цыпочках двинулась к выходу.
— А я–то думаю, кто это там шуршит? — голый Рустем выскочил в прихожую и встал между мной и выходом из квартиры. Лицо его выражало искреннюю радость, а мокрый член торчал параллельно полу.
— Мышка-норушка, — сказала я и попыталась пройди к выходу.
— Борзая зверушка, — срифмовал Рустем и ухватился за мою руку. — Погоди уходить, я сейчас оденусь.
— Зачем ты хочешь, чтобы я осталась?
— А если я скажу, что ты мне очень понравилась…
— Хорошие манеры тебе явно не повредили бы.
— Чего нет, того нет, — развел руками Рустем. — Остался один хороший размер. Тебе подойдет?
— Подчас нелегко провести грань между поведением без комплексов и откровенным кретинизмом, — произнесла я, поджав губы, как делала это моя мать на уроках, вдруг вспомнила я.
— Ты че, нарываешься, малая?
— Дай мне уйти по своему маршруту, — сказала я. — Меня не прикалывают твои понты.
— Ну ладно, я сам уйду, — сказал Рустем с угрозой в голосе.
А может быть, мне и померещилась какая–то угроза, а на самом деле Рустем не собирался заводиться со мной. Но уж очень он раздражал меня со своим показушным обликом и блатной рисовкой. Еще Брюхо называл всех приблатненных за пределами СНГ говнососами, добавляя, что в девяноста девяти процентах случаев за болтовней этих людей не стоит никакой силы, кроме, возможно, физической. А вот эту последнюю в странах Европы применять было, как правило, себе дороже.
Поэтому мне казалось, что я особенно не рискую, произнося следующую фразу:
— Да уж, сваливай поскорее. А то, как бы полицию звать не пришлось, по факту незаконного вторжения.
Рустем, уже натянувший плавки, обомлел.
— Ты, сука, мне, что ли, ментами угрожаешь?
— Догадайся с трех раз, — огрызнулась я, уже немного сожалея, что ляпнула лишнего.
— Салли, — позвала я, заходя в спальню, где голенькое тельце китаянки лежало без движения на смятых простынях. — What's going on here? Wake up, baby! Что ты с ней сделал?
Вместо ответа на мой вопрос, Рустем, уже одетый в брюки и рубашку, подскочил ко мне и врезал в прыжке ногой, да так, что дыхание у меня перехватило, и я грохнулась спиной вниз на ковролиновый пол. Счастье, что он еще не успел обуться — иначе этот удар, угодивший прямо в область сердца, возможно, лишил бы меня жизни. Лицо Рустема, нависшее надо мной, было страшным и безумным.
— Понравилось, сучка? — спросил Рустем, занося руку для удара. — Добавить? Или выебать вначале? А? Что? Не слышу!
