Из окна купе ясно просматривался локомотив, тускло сиявший золотом и окаймленный барвинково-голубой полосой. Непрекращающийся поток пара окутывал колеса дымчатой паутиной. То и дело по станции эхом разносился приглушенный свисток из грушевидной трубы паровоза. Сняв куртку и повесив ее над односпальной постелью в углу, Хоррор довольно устроился поудобнее. Поезд отправлялся ровно в девять-десять. Наручные часы подсказывали ему, что сейчас восемь пятьдесят пять.
Он легко задремал.
А когда проснулся, поезд уже двигался. Ужин подают в десять, вспомнил он. Он встал и прошел по лязгающим коридорам. Еще рано, и в вагоне-ресторане было почти безлюдно. Он сел в нескольких столиках от прочих едоков и заказал простую пищу: вареный пирог с угрем и жареную картошку – краткая проба угрей на рынке разожгла в нем аппетит, и поглотил он пироги с наслаждением. После чего запил трапезу кружкой горячего бельгийского кофе. На десерт себе он взял ломтики трюфелей в заливном.
Вернувшись к себе в купе, он разместил постель у вагонного окна так, чтобы выглядывать в ночь. Поезд шел медленно, и местности проплывали мимо монотонными рывками. Подвернув себе под подбородок одеяло, уложив гребень, как летучую мышь, на подушку, Хоррор задумался о своем наставнике – и о собственном его приезде в Англию. Почему его так удивляет, что фюрер сейчас здесь? Разве Хитлер не всегда похвалялся, что настанет такой день, когда он оккупирует остров?
Прибытие Хоррора в Хитроу поначалу смутило Британское правительство. Его поспешно протащили через таможню, покуда пресса не успела взять у него интервью. Однако отсутствие интервью отнюдь не утолило жажды прессы. Назавтра газета «Ньюз-оф-зэ-Уорлд» напечатала его фотографию вместе с известием о его возвращении в Англию под заголовком «ЕВРЕЕГУБ». Так же они бы обозначили и Хитлера.
Он немедленно затребовал дипломатической неприкосновенности, и в Министерство обороны в Уэстминстере его отвел лично майор Бантик Скотт-Монкрифф, который терпеливо слушал, пока Хоррор объяснял, как осторожно он выразился, свои «так называемые» военные преступления.
Пресса могла считать Хоррора анти-британцем, однако английское правительство рассматривало его несколько теплей. Майор, крепкий военный чуть за шестьдесят, ясно дал понять, что прибудь Хоррор в Англию пятью годами ранее, когда конторой временно заведовала Оппозиция, он бы оказался на виселице. Вместо этого, дружелюбно произнес майор, предлагая ему крупный джин-с-тоником в уюте собственной канцелярии, некоторые члены Кабинета сочувствуют его положению. Правительство намерено издать заявление, утверждающее, что его неверно и понимали, и толковали. Требуя его депортации, и пресса, и Оппозиция просто-напросто догоняли ушедший поезд. Нынешнее правительство будет утверждать, что в качестве радиовещателя под псевдонимом «Лорд Хо-Хо» он
