– Мне это известно, абымот! – раздраженно ответил он брату. – Горячий «Бурневилл», тост с апельсиновым конфитюром, ячменные лепешки, оладьи и варенье. Горшочек лимонного крема, вафли с медом… и никаких сегодня цукатов. Все на подносе. Я просто вафли и шоколад разогреваю.
Он метнулся к другой плите и поскользнулся на полу.
– Вот именно, сегодня никаких цукатов! – завопил он. Через несколько секунд поднялся, вернул себе достоинство и отер липкий палец о манжету.
Потом снял резиновый передник. Тулово его для такого маленького жирного человечка распределено было равномерно. Чуть выше четырех футов ростом – он, тем не менее, выглядел внушительно. Когда шел по утрамбованному полу кухни, его длинные размашистые руки едва ли не волочились за ним по земле. На его полной шее плясало смердевшее тухлятиной ожерелье из копченой селедки и омаров.
Носил он почти только кожу. Нарукавники из шкуры с серебряными заклепками трещали от напряженья его могучих рук. Кожаные сбруи скрепляли вечернее платье из пламенной тафты у него на широкой груди. Волосатые икры охватывались поножами на кожаных шнурках. Поверх красного платья он носил корсаж из лакмусовой бумаги, мочою окрашенный в розовый. Сверху из-под корсажа выбивалась подстилка черных курчавых волос. Сходным манером и загривок его был прикрыт такою же подстилкой. Его одеянье творением было великолепным. На корсаже болталось фальшивое болеро, отделанное лентой и галуном миндально-зеленого цвета. Лента была присобрана плоскими складками, напоминавшими собою французских слизней. За спиною петлей крепилась опасная на вид дубинка.
– Дувай, братишка, не то ентот полоумный пидар без хозяйства увечий себе понаносит, – сказал Экер, изображая братнин говорок. Он направился к ступеням, ведущим в покои Хоррора. – Наверняка ж у него еще один приступ газов и он угондошил полдюжины негритосов. Тебе-то он яйца в мешочек сварит.
– Пшелвхуй. – Как бы выгораживая себя, Менг провел рукою по глазам. – Вчерась он еще восемь повесил. Обмолвился, что в схеме деления ток через обмотки гальванометров чересчур слаб. Он прикинул – для заземления переменных ему надо больше «сочувствующего коммуникационного материала»!
– У него точно контуры переколдобило, – отметил Экер. – И на луну замкнуло.
– Пидар полоумный! – эхом отозвался Менг на братнины слова. – Ты заметил, он снова в Кардью Робинсона вырядился? Оп-ля! – Он попятился и свернул с плиты горшок брюссельской капусты, горячие овощи бурным потоком харкнули по всему полу. Кипящая вода ударилась оземь всплеском, чуть не утопив таракана, который по-жучиному кинулся в убежище темных закоулков кухни.
