Хитлер поднял руку и развернул ее ладонью наружу. Он заговорщически подался вперед. Еврейская проблема, сказал он, будет решена массовой эмиграцией в Африку.
– За многие годы я заметил, – зловещим тоном промолвил Навуходоносор, – что Соединенные Штаты нынче больше германский продукт, чем английский. В Берлине распознается город-побратим Детройта или Мичигана. Если оглянуться на Съезд Континентального конгресса 1781 года, немецкий чуть было не стал официальным языком Америки. Немецкоговорящее население проиграло всего на один голос… Ich bin eine Amerikanische. – Он сделал паузу. – Если Америка способна ассимилировать кирху, у Африки не должно возникнуть проблем с синагогой. Хитлер предложил тотальную эвакуацию евреев – сперва на французский колониальный остров Мадагаскар у побережья Восточной Африки, а затем и в Центральную Африку. Как самое подходящее еврейское государство предлагалось и Борнео.
– Он был человек практичный, – улыбнулся Озимандий, лоснящийся мулат, раздетый до степени основной свободы. Он напряг могучую руку и схватился за набитую алебастровую трубку. И добавил: – До войны романы Эдгара Райса Барроуза о Тарзане были самыми популярными книжками во всей Германии. Они продавались миллионами, пока Хитлер не заметил, что через всю сагу пробегает некий антигерманский элемент. Он их запретил, и на следующий день ни единой книжки Барроуза уже было не достать. – Ноздри его раздулись, и толстыми пальцами он выколотил трубку о леерное ограждение. – Там сплошь джунгли с евреями.
– Разумеется, – ответил Фютюр Там. Едва ль удивительно, подумал он, что Хитлеру пришло в голову установить связь между евреем и субтропическим пейзажем. Он ощущал, как воображение Хитлера увлеклось сопоставленьем ортодоксального еврея с его обрезанным хером, масляными локонами и смуглым цветом лица – и его ровни: суккуба, змеи и всего презренного зверья африканских джунглей. Что за темное эротическое наслажденье, должно быть, проносилось в нем, когда он прозревал, как ненавистного еврея сокрушает змеиное тулово гада в какой-нибудь болотистой низине. В таком пейзаже еврей становился идеальным образом китча.
– Я обнаружил этот фильм, – сказал Фютюр, – лишь по воле случая. В 1954 году я посетил часовню Роншам в Восточной Франции. Меня сопровождал ее архитектор Ле Корбюзье. Он и показал мне, где квартировал Хитлер во время оккупации нашей страны. Наши военные проглядели несколько катушек с пленкой, которые я перевез в астрономическую обсерваторию на Пик-дю-Миди в Пиренеях, где тогда размещался. Они ошиблись, предположив, что это никчемные фильмы о путешествиях. Позднее я наткнулся на приказы, отданные непосредственно Хитлером: он распоряжался, чтобы все копии этого фильма уничтожили. Уцелела лишь эта. Его распоряжение выполнили с великим тщанием. У Хитлера были веские причины бояться, что союзники сочтут этот фильм в высшей степени для себя интересным. Я убежден, что Хитлер после войны обосновался на острове, где и снял начальный эпизод. – Фютюр Там показал на быстро приближающуюся сушу.
