Всю ночь, засыпая раза три всего лишь на полчаса, он вспоминал страшную встречу с ненормальным. В воспоминании все было еще более ужасно, чем наяву. Он вспоминал мокрые волосы маньяка, облепившие щеки и шею, белую, прилипшую к телу рубашку, его истошный крик с просьбой о чем-то желтом.
«Чего он все-таки просил?» — удивлялся Володя. Но потом все факты минувших двух недель соединились в цельную картину, как кусочки картона в пазл-мозаике.
«Кирилл Котов был в желтой футболке! — дошло до Володи. — Она хоть и грязная, но все равно была желтая! Дельтапланерист был в желтом спортивном костюме! Валентин Разуменко, судя по объявлению, тоже был в желтой рубашке или куртке, не помню. Но я ведь в белой футболке тогда гулять пошел? Я-то тут при чем? А, вот в чем дело! Тогда заря была желтоватая и моя футболка, возможно, смотрелась со стороны желтой! Все понятно! Этот псих реагирует только на желтое! Этот цвет для него как для быка красный! Нужно к „вороньему констеблю“ бежать! Все ему расскажу!»
Володя хотел было бежать к участковому, но вовремя одумался: «А что я ему скажу? Что какой-то человек набрасывается на подростков в желтом и любит стоять на горе в грозу. Чушь собачья! Его никогда так не найти, а если и найдешь, то его вину не сможет доказать ни один следователь, ни один судья, ни один прокурор!»
Вдруг в глаза Володе бросился лист бумаги, лежащий на столе. Он и сам не понимал, что привлекло его в этом белом четырехугольнике. Возможно, необычные размеры. Это был не полный лист, от него кто-то отрезал примерно одну треть. Рядом лежал красный фломастер и ножницы. Володя взял листок в руки. Комната уже была залита солнечным светом, и на белой поверхности листка виднелись едва заметные крючочки, черточки, точки и вмятины. Подойдя к окну, Володя без труда прочел то, что продавилось на нижний лист, когда сильно нажимали фломастером на лист сверху. Чернила немного просочились, а там, где их не было, виднелся оттиск.
«Да это Кошмарик! — развеселился Володя. — Не служить тебе в разведке — гляди-ка, как прокололся!» Но тут же веселье сменилось удивлением и тревогой: «Какую монету он хочет продать? Кому? Разве у него есть монета?»
Додумать Володя не успел — вошел Кошмарик собственной персоной и бодрым голосом сказал:
— Старик, привет! А я-то на улицу ушел, чтоб тебе дрыхнуть не мешать! Ну ты и спал! Всю ночь кричал, меня звал на помощь! Что с тобой стряслось? Снова лысого увидел? Поведай!
