Время от времени графиня укоряла ее в холодности:
– Ты не целуешь мою грудь, неужели она тебе не нравится? А мой пушок, он такой мягкий, отчего ты не разглаживаешь его руками? Предупреждаю: я вся горю, и вскоре твоим пальцам и твоему рту предстоит вернуть мне все, чем я одарила тебя, и довести меня до высшей точки…
– Одетта, дорогая, – отзывалась Виолетта, – ты же знаешь, я еще такая неумелая.
– Знаю, но раз ты готова учиться, я все тебе покажу!
Они проследовали передо мной.
Графиня несла Виолетту к кровати, и теперь я мог прекрасно наблюдать за их обнаженными телами. Положив Виолетту поперек матраца, графиня опустилась на колени на черной медвежьей шкуре; затем она бережно раздвинула ей бедра и на миг устремила глаза на очаровательную маленькую арку, созданную самой природой и открывающую самый прямой путь к сердцу; внезапно ноздри ее напряглись, губы раздвинулись, и, оскалившись, точно пантера, бросающаяся на свою жертву, она припала туда ртом.
Такого рода ласка – коронный номер женщин, ставших соперницами мужчин. Следует отдать должное умению, сноровке и ловкости, с которыми они исполняют перед своей возлюбленной не предназначенную им от природы роль.
Похоже, графиня ничуть не преувеличивала, обещая Виолетте восторги сладострастия. Я даже немного приревновал свою милую малютку, глядя, как извиваясь, крича и задыхаясь, она гибнет под натиском этого безжалостного рта, казалось стремящегося всосать в себя всю ее душу без остатка.
Правда, с точки зрения художника, это зрелище было впечатляющим; таким образом я был в какой-то мере вознагражден за то, что опустился до столь мелкого и унизительного чувства, как ревность.
Графиня, сидя на корточках, двигалась в унисон с движениями Виолетты, ее бедра восхитительно покачивались, и, наблюдая за этой трепетной дрожью, можно было утверждать, что она ничего не теряла, отдавая, а скорее даже выигрывала в наслаждении.
Наконец, они достигли такого изнеможения, что Виолетта соскользнула с кровати на медвежью шкуру и обе подруги, активная и пассивная, улеглись рядом.
– А теперь очередь за тобой, – шепнула графиня, – не оставайся у меня в долгу.
И, притянув Виолетту к себе, она поставила ее руку на огненную шерстку, столь резко контрастирующую с ее светлыми волосами и черными бровями.
Виолетта, следуя преподанным ей наставлениям, отыграла свою роль от начала до конца, проявив себя как опытная комедиантка. Графиня же была явно разочарована ее неловкостью.
