Наконец, вышел Тесак. Он был единственным из всего офицерского состава, не считая моего друга Ворона, кто относился ко мне с уважением и при встрече всегда здоровался за руку. Так вышло и сейчас.
— Ну что там такое? — не удержался от вопроса я, зная, что уж мне-то он ответит.
— Девчонка просто кремень, Клин. Не колется, даже после того, как ее обкололи в хлам, ты уж прости за тавтологию. Две дозы приняла, а кроме пускания слюней ничего не сделала. На боль тоже не реагирует.
— Вы ее пытали? — спросил я.
— Не я лично. Но да. Пытали. Выжигали на руке татуировку. Штрих-код, ты же в курсе.
Конечно же, я понимал, о чем говорил Тесак. Если пленник не раскололся под наркотиками, то его всегда отправляли на казнь, но перед этим он проходил еще одну процедуру — на руке выжигали штрих-код. Этот порядковый номер означал дату и время исполнения смертного приговора. Говорят, что боль там адская, и что перед этим организм пленного проводят через процедуру очистки от наркотиков, дабы ничто не заглушало его муки. Если же пленник не кололся и в этот раз, то его просто пускали под залп «УОА».
Слава Богу, через подобное я никогда не проходил.
— Когда исполнят приговор? — спросил я.
— Сегодня. В 12.00.
Я посмотрел на часы. Оставалось менее получаса. Девчонка была обречена.
— Почему ты не дал Рыку ее убить? — спросил Тесак. — Не верится мне как-то в то, что человек, который на допросе смог засветить офицеру по морде, вдруг сделал все по схеме и сохранил жизнь пленнику, который мог его убить, только потому, что так требует устав.
В пустующем коридоре не было никого, кроме нас, поэтому я и решился.
— 13–54, можно не убивать ее? Я хочу забрать пленницу к себе домой.
Тесак ошарашено посмотрел мне в глаза.
— Ты в своем уме, Клин?
— Абсолютно.
— Ты понимаешь, что это будет выглядеть как укрытие дома опасного преступника от властей?
— А если мне нужно домашнее животное? Игрушка, рабыня, я не знаю, как это еще можно представить, 13–54, но ведь наверняка можно? Она же смертница. Ее убьют через двадцать три минуты, тело сожгут, всем будет наплевать.
— Ее расстреляет взвод солдат. Слишком много свидетелей.
— Но хватит-то и одного! 13–54, я сам это сделаю. Сымитировать расстрел, потом сжечь какую-нибудь хрень в коробке, делов-то!
— Камеры, Клин. Камеры, — твердо ответил Тесак. — И там, где ты ее якобы расстреляешь, и там, где будут сжигать гроб.
— Ты хочешь мне сказать, что ведущий программер Теневого отдела не сможет отключить камеры в двух помещениях?
