Мы рассмеялись практически одновременно. Я слез со стола, забрал у Кошки винтовку и поставил ее в угол.
— Оружие повстанцев и дикарей на дальних просторах Вселенной, — заметил Вирус, — чем ты собираешься его заряжать, Клин?
— Тем же, чем его заряжали бы повстанцы и дикари, — ответил я, — свинцовыми пулями.
— Ну все, Клин, еще сорок минут, а затем по домам! — радостным голосом воскликнул Рубин, мигом выдернув меня из воспоминаний.
Я кивнул.
— Хорошо, что сегодня опять обошлось без стычек, и нам не пришлось никого убивать, — продолжил напарник.
Я снова кивнул. Служба на стороне Альянса вынуждала убивать. Или ты, или тебя. Третьего не дано, я никогда не видел, чтобы наши солдаты брали пленных. Я всей своей душой ненавидел убивать, хотя до того, пока не попал в эпицентр боевых действий, считал, что это проще простого, и относился к смерти равнодушно. Самым ужасным было то, что на войне, в лобовой массовой атаке, ни одно убийство не было настолько жестоким, как самое первое, которое мне пришлось совершить уже при назначении на эту базу. Хотя и там для многих солдат хватало картинок для ночных кошмаров.
Война оставила неизгладимый отпечаток, ощущение гибели не покидало ни на секунду, смерть словно дышала в затылок каждый миг. Перед глазами так и мелькали погибающие повстанцы. Мне не под силу забыть, как они принимали в себя максимальный по мощности заряд наших винтовок. Издалека не было видно, лопаются ли их глаза, однако волосы на голове сгорали очень быстро, из ушей валил дым, а тело, безостановочно бившееся в конвульсиях, падало на землю уже мертвым и выжженным изнутри насквозь.
Но даже эти минуты не возникали в моих снах так же часто, как лицо первого убитого мною парня на той самой базе, куда меня перевели.
***
Во сне я вижу все со стороны.
Ночь. Черное небо, разрываемое молниями. Ливень, который только дополняет эту общую картину мрака.
Во дворе базы, рядом с люком, ведущим в подземный компьютерный терминал, стою я, уже далеко не тот равнодушный парень, который до войны считал себя хладнокровной машиной.
Плащ, предназначенный для защиты от влаги, уже давно отброшен в сторону, чтобы не прилипал к телу и лицу, сковывая движения. Поганая материя. Мокрые руки крепко сжимают выскальзывающую винтовку. На бедре висит тесак. Правая рука облачена в странную, на первый взгляд, перчатку.
А по стене базы с ножом в зубах бесшумно лезет повстанец, скрытый от моих глаз. Понятия не имею даже, как этот паренек прошел через все системы защиты, но это уже и не важно.
