В конце концов, я устроился на обшарпанном боковом диванчике, с которого так толком и не оттёрли пятна когда-то пролитого спиртного и чьей-то когда-то засохшей рвоты. И вдруг в мигании ядовитого контрастного красно-зелёно-малинового света я заметил неспешно двигающуюся высоченную широкоплечую фигуру. Двигается так, что сразу понятно — он не часто тут бывает. Кроме того, я вспомнил, что на фоне квадрата слабого серовато-бурого света я успел заметить точно такой же силуэт, прежде чем мой невидимый собеседник вылез через люк из нашего убежища и захлопнул крышку.
Я радостно осклабился и спрятался за спинку диванчика — всё равно здоровяк идёт как раз в мою сторону. И вот когда его тень легла на столик, я громко выкрикнул:
— В темноте!
Тень замерла, и над моей головой прозвучал низкий хриплый голос, который я сразу же узнал:
— В том бою.
Я хихикнул и вскочил, намереваясь с жаром пожать руку новоявленного приятеля.
Но замер, похолодев и едва не проглотив собственный язык.
На меня с крайним изумлением на скуластом грубом лице смотрел самый настоящий киборг — это я узнал по маленьким металлическим пластинкам с разъёмами на его гладко обритых висках. Громадный, никак не меньше двух метров ростом, мускулистый мужик с военной выправкой, тяжёлой челюстью и прозрачными желтоватыми глазами, похожими на стекляшки.
Я почувствовал, что колени у меня становятся ватными и что мне очень хочется в туалет по-маленькому. Я медленно-премедленно сел на диванчик, тщетно пытаясь сглотнуть сухим горлом.
Ма…мо…чки…
* * *
Подумать только. Крысёныш. Я так задушевно общался с крысёнышем в том чёртовом каменном мешке!
Признаться, меня удивило и даже обескуражило выражение крайнего ужаса на его лице. Да, я солдат корпорации, а он — мало того, что из самых низов социума, так ещё и хакер, судя по причудливой причёске из двух оранжевых хвостиков. Но чего уж так бояться? Я же не переведён сейчас в боевой режим и никому из командования нет дела до жизни какого-то там малолетки. Пусть и атаковавшего корпорацию в числе прочих киберкейвовцев. Сейчас мы не на войне. Сейчас он — просто мальчишка, а я — просто Ульф Костер. Без серийного номера и штампа корпорации.
— Расслабься, парень, — пророкотал я и следка улыбнулся. А потом для верности подмигнул. На худой физиономии мальчишки расплылась робкая бледная улыбка, от которой эта физиономия приобрела совершенно детское выражение.
Я был исправен, я был в отличном расположении духа, и совсем не хотел заканчивать вечер убийством ребёнка.
