Старая история | страница 36
Я сжал губы. Я отлично понимал его. И я очень рад, что он, «канализационный крысёныш», оборванец, хакер, оказался более благородным, чем я, прирождённый солдат.
— Кимири. В таком случае мы никогда больше не увидимся, — прошептал я.
Мальчик прижался ко мне ещё крепче. Я не мешал ему безмолвно прощаться со мной.
Если он уйдёт, то в следующий раз мы встретимся только врагами. И я убью его.
Я закрыл глаза, стиснув зубы.
Единственное, что помешает мне стать убийцей Кимири — это моя собственная смерть. Я сдамся. Приговор мне заранее известен.
— Да. Наверное, так будет лучше для нас обоих, Ким, — прошептал я.
Некоторое время мы сидели в молчании, крепко обнявшись. Потом я понял, что анти-радар можно снимать — все киборги покинули объект.
— Иди, — проговорил я негромко, похлопав Кимири по плечу. — Там безопасно.
Я сдвинул от забаррикадированной двери обломки старого ржавого станка, и Кимири смог её открыть. Он замер на пороге, словно колеблясь. Потом подбежал ко мне, поцеловал в губы — долго, отчаянно, горячо — и покинул комнату, не оглядываясь.
Я опустил голову и медленно, как сомнамбула, стал собирать с полу свою одежду и рассовывать по чехлам вооружение.
7 глава
Я шел по узкому коридору полуразрушенного здания, облюбованного «Киберкейвом» в качестве склада. На нижних этажах и в подвальных помещениях (тех, кто не завалило землёй и не затопило содержимым прохудившихся канализационных труб) хранилось некоторое количество оружия, а также простого бытового барахла — одежды, консервов и прочего. Там же жили и большинство наших. Эта дыра позволяла людям, которые сумели отключиться от Сети, сбежать от всевидящего ока тоталитарного правительства, ибо ему не было дела до подобных заброшенных мест, и полиция с контролёрами появлялась в этих районах крайне редко.
Я делил каморку с четверыми приятелями, которых я видел весьма редко — они были угонщиками и торгашами электроникой, наши пути не пересекались. Надеюсь, сейчас их нет на месте, и я побуду один.
Люди провожали меня взглядами, высунувшись из-за потёртых пледов, служивших занавесками, даже выходили и пялились мне в спину. Я шёл дальше, не оглядываясь на них, ощущая спиной тяжесть их взглядов и молчания. И страха.
В каморке, как я и надеялся, никого не было. Я обошёл широкий стол, который Корт опять завалил какими-то непонятными деталями и отвёртками, отодвинул прибитое к притолоке одеяло в сторону и оказался в своём закутке, в котором помещалась только моя лежанка — ящики, накрытые самодельным матрасом, да тумбочка. Я лёг на постель и подтянул колени к груди. Мне было тошно. Мне хотелось пинками расшвырять вещи по комнатушке и заорать во всю глотку.