Пришла пора действовать.
Лорэлай выждал несколько часов. Необходимая информация заготовлена, осталось разыграть козырную карту. Необходимо только выждать. Он лежал с открытыми глазами, пытался уловить течение времени, но время остановилось в чертогах не-смерти. Лорэлаю всегда чуть за тридцать. Без инъекций стволовых клеток и пластических операций.
Эрих негласно именует божеством себя, но Эрих смертен…
Он всего лишь человек.
Лорэлай улыбался.
Следующий день после концерта прошёл как обычно. Едва ли не поминутно приходилось впускать на территорию владений Эриха очередного курьера с роскошными букетами цветов и записками, управляя автоматическими воротами дистанционно. Эрих лично этим не занимался, да и Лорэлаю вскоре надоело, и он перестал отвечать на звонки. Курьеры не могли долго ждать, пока их впустят, а стремились поскорее покинуть это жуткое местечко. И у кованых чёрных ворот вскоре нагромоздилось множество букетов — всё это походило на траурные венки у кладбищенской ограды.
Но вот и долгожданный вечер.
Лорэлай послушно спустился в лаборатории в урочный час для инъекции. Он старался выглядеть виноватым, пристыжённым и смирным. Но Эрих, кажется, не замечал очередной роли. Он был задумчивее и угрюмее чем обычно, и Лорэлай поджал губы, догадавшись — всё-таки было. Всё-таки использовал того зомби… Ревновать глупо. Да и не ревность это. Скорее — брезгливость. Когда сухие пальцы хозяина не слишком-то бережно обхватили его запястье, Лорэлай дёрнулся, хотя сам укол, как всегда, был безболезненным. Единственный плюс инъекций (не считая, разумеется, сохраняющего эффекта) заключался также и в лёгкой, слегка болезненной эйфории, когда мёртвое сердце, словно разбуженное по команде, принималось сжиматься и толкать кровь. Сперва — лениво, нехотя, а потом весело и легко. Почти как при жизни. И это ощущение «возвращения» было сладким, сумасшедшим, но и грустным — ведь сердце вновь стихало и останавливалось, на мгновение разливая ледяную боль за грудиной. Потом наступала тишина.
Лорэлай открыл глаза, вздохнув усилием воли (мертвецу не требовался воздух), подождал, пока Эрих расстегнул эластичные ремни на его руках и груди, удерживающие тело на случай судорог. За всю свою бытность мертвецом Лорэлай не припоминал ни одного подобного случая — организм всегда хорошо принимал инъекции, но Эрих был верен своим неписаным традициям, и ремни были всегда.
— Ты… Ты будешь работать сегодня? — осторожно спросил Лорэлай, потирая запястья.
