Он в восхищении положил череп на стол; тот напоминал резной кусочек слоновой кости. Одну за другой старик вынимал из кастрюльки изящные косточки, зная, куда именно следует приладить каждую.
— Итак, мой маленький герцог, теперь мы имеем все необходимое, — заключил он. — И можем включить вас в композицию в качестве «украшения бала» и объекта ревности наших милых леди!
С помощью проволоки и прочной нити он собрал маленький жесткий скелет, постепенно стягивая косточки, чтобы сохранить нужные пропорции. Лягушачья кожа уже не казалась вялой. Старик продел нитку в иглу, поднеся их поближе к лампе. На этот раз он извлек из ящика стола клочок шерсти и заговорил, как доктор, успокаивающий пациента описанием предстоящего лечения:
— Эта шерсть жестковата, дружок, я знаю. Неважный материал для набивки — всего лишь клочки, оставленные на изгороди овцами. Но придется согласиться, ведь набивка придаст тебе нужную упругость, и ты скажешь мне спасибо. А теперь я буду особенно осторожен…
С поразительной аккуратностью он еле заметными стежками сшил кожу вокруг набивки.
— Что же дать тебе в левую руку? Кружевной платочек или, скажем, монокль?
Крошечными ножницами старик подрезал лишние кусочки кожи.
— Минутку, ведь ты танцуешь, поэтому правой рукой ты будешь поддерживать нашу леди…
Он точно подогнал кожицу на черепе. Пустыми глазницами он займется позже.
Внезапно старик опустил иглу.
И прислушался.
Удивленный, он отложил полунабитое тельце, подошел к двери и открыл ее.
Небо уже потемнело. Он расслышал звук более отчетливо. Он доносился от пруда. Далекое резкое кваканье, словно там собралась целая стая лягушек.
Он нахмурился.
Извлек из пристенного шкафа фонарь и щепкой зажег фитиль. Припомнив, что на дворе холодно, надел пальто и шляпу. Взял сачок…
Он шел с опаской, первое время плохо различая тропу после работы под яркой лампой. Потом, привыкая к темноте, прибавил ходу.
Как и прежде, он вскарабкался на настил, предварительно перебросив сачок. Впрочем, на этот раз ему пришлось разыскивать сачок в темноте под дразнящее кваканье с пруда. Подняв его, он осторожно двинулся дальше. Ярдах в двадцати от пруда он остановился и прислушался.
Ветра не было. Должно быть, здесь собрались сотни лягушек с окрестных полей. Возможно, соседние пруды стали чем-то для них опасны. Может быть, они начали пересыхать. Он слышал о подобных случаях.
Старик подкрался к пруду чуть ли не на цыпочках. По-прежнему ничего не было видно — луна пропала, а воду скрывали кусты терновника. До пруда оставалось лишь несколько шагов, когда шум внезапно стих.
