Чаще всего мужчина и женщина работали под защитой двойной темноты: их прикрывали черные крылья безлунных ночей и окружала черная стена гнетущего оцепенения. Работали они, разумеется, и в бурю, и в ливень, и в холод. Теперь известны действительные или выдуманные подробности того, как протекала их работа.
Древесной смолой они приклеили к осям светлячков, чтобы лучше видеть, не сошли ли колеса с рельсов. Я живо представляю себе, как торжествующе улыбался человек при виде вращающихся колес, которые подмигивали в темноте светящимися точками. Может, эти дерзкие огоньки и породили слух о нечистой силе, которая катила вагон.
Днем он казался неподвижным — движущейся казалась земля. Она будто скользила, как во время медленных оползней.
И все-таки вагон исчез.
Но две линии уходящих в поле следов хранили видимость его присутствия. Мираж? Галлюцинация? Попробуй теперь разберись. Звезды умирают, а свет их еще долгие тысячелетия мерцает в космическом пространстве. Возможно, и тут происходило нечто подобное, пусть в иной форме, в иных масштабах. Люди привыкли видеть вагон, не видя его; им мерещился его призрак там, где самого вагона уже не было. Конечно, взрыв мог отшвырнуть его так, что он отлетел бы на много лиг от запасного пути и упал где-то далеко, врезавшись в землю. Но вагон не летал. Он медленно, незаметно и упорно удалялся по деревянным рельсам. А уже в лесу мужчине, женщине и ребенку, вероятно, помогали разные бродяги, беглецы и даже прокаженные из основанного русским доктором лепрозория. Они толкали вагон в надежде хоть ненадолго разделить с хозяевами это подобие крова, воспользоваться этим своеобразным очагом, который вслепую блуждал по равнине, но победоносно, отважно и яростно толкал перед собой призрак спасения, был символом храбрости и таинственности, что тоже, кстати, обязывало помощников не болтать лишнего.
Домыслы, предположения, искаженные отголоски. Может, на самом деле все было гораздо проще. Теперь этого уже никак не узнать, хотя бы потому, что прошло двадцать лет. Остались лишь следы, тени, сбивчивые слухи. Вагон, к которому я сейчас шел за проводником, единственным человеком, знающим к нему дорогу, и был одним из призрачных следов этой истории. Я никак не ожидал, что найду его, я просто не верил в существование этого осколка мифа, осколка легенды, похороненного кем-то в лесу.
4
Раскаленный воздух обжигал затылок. Сумка с убитым броненосцем оттягивала плечо. Она пропиталась кровью зверька и моим потом. Я раздраженно схватил зверька за короткие чешуйчатые лапы и, взмахнув им над головой, отшвырнул далеко в сторону. Он упал в заросли, и звук падения напомнил короткое «ух», которое издают лесорубы, всаживая топор в дерево. Кристобаль Хара поднял голову, и узкие щелки его глаз посмотрели на меня не то понимающе, не то насмешливо. Он всегда так смотрел.
