Вдруг они переглянулись и начали прислушиваться: им почудился детский плач.
— Похоже, ребенок плачет, — сказал Леги и сплюнул сквозь зубы.
Но почти одновременно раздалось свистящее рычание. Оно как бы возникло из самого плача, словно хотело заставить забыть о нем, заглушить его своим пронзительным звуком.
— Yaguareté![46] — закричал Чапарро, выхватывая из кобуры револьвер и стараясь определить, с какой стороны доносится рычание.
25
Съежившиеся среди колючек мужчина и женщина слышат голоса своих преследователей и рычание зверя. Черные застывшие лица искажены страхом.
Женщина прижимает рот ребенка к пустым грудям. Сквозь скрывшие беглецов кусты им виден ягуар, притаившийся среди веток мимозы. Он рычит, оскалив острые клыки, и вот-вот кинется на них.
Они между двух огней. С двух сторон — хищные звери. Пускай уж лучше разорвет ягуар.
Светятся зрачки в темной листве. Нервно вздымаются пятнистые бока. Бьет по ним короткий, скрученный кольцом хвост. Теперь две светящиеся точки прикованы к всадникам: там опасность.
Полицейский начальник тоже замечает ягуара. Он пришпоривает лошадь, а та, учуяв запах хищника, встает на дыбы.
— Но-о-о, но-о-о, старая кляча! — цедит Чапарро сквозь зубы и вонзает ей шпоры в бока.
Он вытягивает вперед руку с зажатым в ней револьвером, не спеша прищуривает свой единственный пепельный глаз, который словно приближает к нему предметы, и прицеливается. Прыжок. Выстрел. И смертельно раненный в голову ягуар падает в нескольких шагах от лошади Чапарро. Последний раз дергается и затихает, задрав кверху дрожащие лапы.
— Вот это да! — восхищается Леги, подъезжая ближе, и сплевывает сквозь зубы на тушу. — Стоило промахнуться, и он бросился бы на нас.
— Я никогда не промахиваюсь, — самодовольно говорит Чапарро, дуя на затвор револьвера. — Бери его. Хоть что-то раздобыли.
Худой человек в широкополой шляпе медленно спешивается. Он подходит к ягуару и тычет его ногой, словно перед ним непотухшая головешка, которая, того и гляди, разгорится, если ее не загасить.
— Да бери его, трус несчастный! — кричит полицейский начальник.
Охранник заторопился, будто его подхлестнули ремнем. Он с трудом поднимает за лапы пятнистую тушу и привязывает ее к седлу. Ремень соскальзывает, и охранник вынужден прибегнуть к лассо. Он раздраженно затягивает несколько петель, вымещая на мертвом звере закипевшую в нем злость: полицейский начальник обругал его. Тяжелая туша неподвижно висит на боку у лошади. Только голова болтается.
