Мнѣ очень понравилось это предложеніе, я наняла карету, взяла съ собой ребенка, кормилицу, горничную и поѣхала въ Лондонъ.
Онъ встрѣтилъ меня въ Ридингѣ въ собственной каретѣ, куда я сѣла, оставя горничную и кормилицу съ ребенкомъ въ наемной каретѣ, и отправилась съ нимъ на свою новую квартиру въ Гаммеръ-смитъ, отъ которой пришла въ восторгъ, такъ она была хороша.
Теперь я дѣйствительно достигла того, что можно назвать полнымъ благополучіемъ, и я ничего другого не желала, какъ быть его женой, но это желаніе никогда не могло исполниться; вотъ почему при всякомъ удобномъ случаѣ я старалась сохранять все, что могла, зная очень хорошо, что такія положенія не могутъ продолжаться всегда, что мужчины, имѣющіе на содержаніи любовницъ, часто мѣняютъ ихъ или потому, что тѣ надоѣдаютъ имъ, или по ревности, или по другой какой причинѣ; часто сами женщины не умѣютъ сохранить любовника, не умѣютъ быть благоразумными, не умѣютъ заставить уважать себя, быть вѣрной и доводятъ мужчину до того, что онъ наконецъ бросаетъ ее.
Но я могла быть спокойна въ этомъ отношеніи; я не имѣла никакой наклонности измѣнять, у меня не было никакихъ знакомствъ, кромѣ жены нѣкоего пастора, занимавшей квартиру на одной лѣстницѣ со мной; такъ что, въ отсутствіи моего любовника, я никуда не выходила, и каждый разъ, когда онъ пріѣзжалъ ко мнѣ, онъ всегда заставалъ меня дома.
Ни онъ, ни я никогда не думали, что намъ придется такимъ образомъ устроить нашу жизнь. Часто онъ говорилъ мнѣ, что со времени перваго знакомства со мной и до той ночи, когда мы нарушили наше слово, онъ не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія дойти до того, что случилось; онъ всегда чувствовалъ ко мнѣ искреннюю привязанность, но никогда не думалъ сойтись со мной; я увѣряла его, что я не подозрѣвала его въ этомъ намѣреніи я что, если это желаніе и пришло мнѣ въ голову первой, то вѣдь за то я не такъ легко уступила и позволила тѣ вольности, которыя довели насъ до крайности, бывшей для меня полной неожиданностью.
Однако же онъ былъ такъ справедливъ, что никогда не упрекалъ меня и не выражалъ ни малѣйшаго неудовольствія, напротивъ онъ всегда увѣрялъ меня, что ему и теперь такъ же пріятно мое общество, какъ въ первое время нашего сближенія.
Съ другой стороны, на самой вершинѣ благополучія, меня не переставали мучить тайныя угрызенія совѣсти за ту жизнь, которую я вела; мнѣ иногда рисовалась перспектива бѣдности и нищеты, и я приходила въ ужасъ и со страхомъ смотрѣла на свое будущее; часто я принимала рѣшеніе все оставить, думала, сдѣлавъ достаточное сбереженіе, уйти, но подобныя мысли не имѣли никакого значенія; онѣ разсѣивались при его приходѣ, такъ какъ въ его прекрасномъ и веселомъ обществѣ невозможно было грустить; я бывала въ мрачномъ настроеніи духа только въ его отсутствіи.
