Я не особенно внимательно слушала эту часть ея исторіи, такъ какъ мнѣ необходимо было остаться одной, чтобы свободно предаться раздиравшимъ мою душу тревогамъ; пусть судятъ, въ какомъ ужасномъ положеніи находился мой мозгъ при мысли, что эта женщина была не менѣе, какъ моя родная мать, и что я имѣла двухъ дѣтей и была беременна третьимъ отъ своего собственнаго брата.
Теперь я была самая несчастная женщина на свѣтѣ. Ахъ! все шло хорошо, пока я не знала этой исторіи, я могла спокойно жить съ моимъ мужемъ. Ахъ! еслибы я никогда не узнала ее!
У меня лежала теперь такая тяжесть на сердцѣ, что я была постоянно на-сторожѣ; я не видѣла пользы открывать мою тайну, но и скрывать ее было почти невозможно; да, я не была увѣрена, что во снѣ не выдамъ своей тайны мужу и если я открою ее, то меньшее, чего я могла ожидать, это потерять мужа, такъ какъ онъ былъ слишкомъ чистъ и честенъ, чтобы продолжать быть имъ, зная, что я его сестра; такимъ образомъ я находилась въ самомъ затруднительномъ положеніи.
Предоставляю судить всѣмъ, каково было это положеніе: я была далеко отъ моей родины, у меня не было возможности возвратиться туда; здѣсь я жила очень хорошо, но въ невыносимыхъ условіяхъ; еслибы я открылась матери, мнѣ было бы трудно убѣдить ее въ подробностяхъ и я не имѣла средствъ въ точности доказать свое предположеніе; съ другой стороны, если бы она стала меня допрашивать, или если бы у нея явилось сомнѣніе въ истинѣ моихъ словъ, то я погибла бы, такъ какъ малѣйшее ея внушеніе моему мужу немедленно отдалило бы его отъ меня и я потеряла бы его и мать, приведя въ недоумѣніе обоихъ.
Тѣмъ не менѣе, истина для меня была очевидна, и для меня было ясно, что подъ видомъ честной женщины я живу въ кровосмѣшеніи и распутствѣ, и если бы даже я относилась не особенно чувствительно къ этому преступленію, то все же въ немъ было что то такое оскорбляющее природу, что отталкивало меня отъ мужа. Несмотря на это, послѣ долгаго и серьезнаго размышленія, я признала необходимымъ скрыть мою тайну отъ мужа и матери, не сдѣлавъ ни малѣйшаго намека; такимъ образомъ я прожила подъ страшнымъ душевнымъ гнетомъ еще три года.
Втеченіи этого времени моей матери доставляло большое удовольствіе разсказывать мнѣ исторіи о своихъ прошлыхъ приключеніяхъ, которыя мнѣ не особенно нравились, потому что, хотя она передавала факты не ясно, но сопоставляя ихъ съ тѣмъ, что я знала прежде, мнѣ не трудно было придти къ заключенію, что въ молодости она была проституткой и воровкой; но, по прибытіи сюда, она искренно раскаялась въ этихъ преступленіяхъ и стала женщиной набожной, честной и строгой.
