Наполеон. Афоризмы | страница 12
Полковник Вильсон, который долгое время писал о моей Египетской кампании, утверждает, что я давал яд раненым солдатам моей армии. У генерала, настолько безумного, чтобы отдать такое распоряжение, не будет солдат, готовых сражаться за него. За мистером Вильсоном эту ахинею повторяли по всей Европе. А на самом деле было так: около сотни человек слегло от чумы, они были уже безнадежны; если бы я их оставил, они подверглись бы опасности быть убитыми турками; я спросил доктора Десгенетта, можно ли дать им опиум, чтобы облегчить их страдания; он отвечал, что его долг — только лечить их; на этом вопрос был исчерпан. Через несколько часов все они были перерезаны врагом.
Врачи часто ошибаются; иногда они делают слишком много, в другой раз — недостаточно. Однажды я отдал шестьдесят тысяч франков Корвизарту; это умный человек и единственный надежный врач из всех, кого я знаю.
Под Ватерлоо мои войска насчитывали 71 тысячу человек; у войска союзников — около 100 тысяч. И я почти разбил их.
Я взял с собой в Испанию де Прадта на войну с монахами; на ней он вполне преуспел, что удивительно для архиепископа.
Я создал свой век, так же как и я был создан для него.
Порядок в обществе основан на справедливости. Судьи располагаются в первом ряду на социальной иерархии; никакие почести и уважение для них чрезмерными не будут.
Пруссаки не выдержали и двух часов под Иеной, они в двадцать четыре часа сдали позиции, которые можно было бы держать три месяца.
Я совершил ошибку, не стерев Пруссию с лица земли.
Моя система на континенте должна была уничтожить английскую торговлю и принести мир всем странам. Единственным недочетом было то, что эта система не могла быть полностью воплощена в жизнь: всего несколько человек ее понимали.
Полиция — не что иное, как дипломатия в лохмотьях.
Чужие глупости никогда не помогают нам стать умнее.
Расин заимствовал свои произведения у греков, и он сделал это так умело, что не поймешь, что потребовало большего таланта: создание сочинения или перевод его на французский.
Мир — грандиозная комедия, где на одного Мольера приходится десять Тартюфов.
Если вы проповедуете добродетель, показывая ее противоположности, зло сделайте фоном картины, а добро — всего лишь украшением; и пусть порок борется с добродетелью.