Он глубоко вздохнул, как будто сам удивленный своей вспышкой, и снова забился в угол.
— Я добился успеха. Успех возбуждает у некоторых зависть и ненависть, — продолжал он. — Это неизбежно. Я могу с этим смириться. К сожалению, деньги привлекают и внимание другого сорта. — Голос его снова стал тонким и жеманным. — То, что я сейчас вам скажу, нельзя никому пересказывать, понимаете? Не сплетничайте с друзьями.
— Вы уверены, что хотите поделиться со мной? — спросила я, так как Сабо снова разволновался — у него даже желваки на скулах заходили ходуном.
— Откровенно говоря, не особенно. Но я столкнулся с необычной и неожиданной бедой. Мою дочь похитили.
Он замолчал и снова стал ждать моего ответа.
Его слова прозвучали достаточно резко и были рассчитаны на то, чтобы поразить воображение. Но я не могла притворяться удивленной. Так я и знала, что кого-то похитили! И теперь, когда у жертвы похищения наконец появилось имя, я, можно сказать, испытала облегчение. Я сказала, что мне очень жаль.
— Жаль?! — воскликнул Сабо, прицепившись к моему последнему слову, и покачал головой. — Вы и понятия не имеете, что я пережил. Ах, всем кажется, будто они прекрасно знают, что такое похищение! Но когда такое случается с тобой, когда у тебя забирают того, кого ты любишь, о ком заботишься, кого ты видел с раннего детства, кто на твоих глазах превращался из девочки в очаровательную женщину… — Сабо передернуло. — Ведь я не знаю, где она, хорошо ей или плохо, больно ли ей, кто ее похититель, в каких условиях ее содержат, что за люди ее караулят… — Он замолчал и снова дернулся. Я испугалась, что у него сейчас начнется нервный срыв, но он быстро продолжил: — Ну да, что за люди? Разумеется, я догадываюсь, что они за люди. На такое способны только самые порочные, бездушные подонки, у которых напрочь отмерли все человеческие чувства!
Поняв, что он ждет от меня ответной реплики, я заметила:
— У них нет оснований причинять ей вред.
— Да ведь похитители рассуждают совсем не так, как мы с вами. То, что произошло, хуже, чем смерть, — тихо возразил Сабо. — Умершего близкого можно оплакивать, а его тело похоронить. Я не знаю, увижу я Лорен живой или мне вернут ее труп. Или ничего не вернут. Возможно, я так ничего и не узнаю. По крайней мере, они продолжают мне писать. Пока с ними есть хоть какая-то связь, я еще могу надеяться.
— Они назначили выкуп?
Сабо кивнул:
— Да. Прислали записку с требованием выкупа на заоблачную сумму. Я состоятельный человек, но не миллионер. Может быть, со временем мне и удалось бы собрать столько, сколько они хотят, но, даже если бы и удалось, нет никакой гарантии, что Лорен вернут мне живой и невредимой. Я не дурак. До тех пор, пока я не плачу, Лорен им нужна. Она их страховка и одновременно заложница. Мы знаем, что она в их руках, и потому у нас связаны руки. Но, как только похитители получат деньги, она больше не будет им нужна. Она станет для них обузой и, хуже того, слабым звеном в их защите. Они примут все меры предосторожности к тому, чтобы она не сумела их опознать. Возможно, ей надели повязку на глаза или держат в темноте. Она растеряна, напугана. И все-таки она могла слышать голос, различила какой-то характерный запах, расслышала необычные звуки на улице за окном, сумеет, если понадобится, отыскать дом, в котором ее держат… все это может привести к последующему аресту похитителей. После того как они получат выкуп, их уже ничто не стесняет. И озабочены они будут только одним: своей безопасностью.
