— Вы не возражаете, если мы поговорим в машине? — спросил он.
Я не стала напоминать ему о том, что меня с самого начала ни о чем не спросили. Но Винсент Сабо озабоченно смотрел на меня, как будто мой ответ имел какое-то значение.
— Продолжайте, — кивнула я.
В конце концов, возможно, я кое-что выясню. Ведь не зря же он караулил меня у дома. За всем этим что-то кроется. И потом, как говорила наша соседка миссис Уорран, когда папа еще был жив, чему быть — того не миновать. Я слышала, как она внушала это бабушке после того, как ушла мама. Позже, когда умер папа, она то же самое повторяла и мне. Тогда меня отталкивала ее мрачноватая готовность мириться с ударами судьбы, которая казалась мне хуже отчаяния. Меня и до сих пор раздражает подобная философия, но иногда, как сейчас, она как нельзя лучше подходит к случаю.
— Видите ли, — продолжал Сабо, — я ценю невмешательство в свою личную жизнь. Меня можно назвать человеком закрытым… так сказать, повернутым внутрь, к своей семье. Не люблю обсуждать свои дела публично; мне неприятно думать, что меня обсуждают за моей спиной. Подобные мысли удручают меня. Поверьте, наша встреча далась мне очень нелегко. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я предпочитаю беседовать здесь, и поймете меня правильно.
Я молчала. Он тоже замолчал, как будто ждал, когда я что-нибудь скажу. Поняв, что я ничего не скажу, он потер маленькие ручки и начал снова — в отрывистой манере, стаккато, рублеными фразами.
— Дело, о котором я намерен с вами поговорить, в высшей степени деликатное и щекотливое. Ох, если бы вы только представили… вот видите, я даже не знаю, с чего начать. Мне ведь придется обо всем вам рассказать. И, конечно, я не должен, не имею права посвящать в свою тайну ни вас, ни кого-то другого… Правда, когда я узнал, что вы — дочка Бонди… я подумал: тогда это совсем другое дело. Как будто я обратился бы к нему. Бонди был моим близким другом.
— Извините, — перебила его я, раздражаясь от постоянного упоминания папиного имени, — но я в самом деле не припомню, чтобы отец когда-либо упоминал ваше имя.
— Да и с чего бы? — На миг Сабо показался мне еще более подавленным, если только такое возможно. — Жизнь развела нас с ним в разные стороны. — Неожиданно он повеселел и заговорил гораздо увереннее:
— Ах, какое было время! Ваш папа считался настоящим сорванцом. Вечно лез в драку с мальчишками постарше, и ему больше всех доставалось. Но он не учился на своих ошибках. — Сабо хрипло хихикнул, как будто давно уже разучился смеяться. Неожиданно все его веселье куда-то пропало. — Да, ему бы не помешало учиться на своих ошибках, но он никогда ничему не учился. Не всегда хорошо идти прямо на врагов, размахивая кулаками. — Он постучал себя по лбу наманикюренным ногтем: — Вот чем надо пользоваться!
