Украинцы работали четко. Не все жертвы двигались достаточно быстро, но грузовики всегда были заполнены. Однажды мать загнали на грузовик, но для ее ребенка места не было, и его оттащили, чтоб загрузить в следующий. Рывок матери воспринимается как сопротивление. Следует выстрел.
Также заполняются и железнодорожные вагоны. И так весь путь до Треблинки и газовой камеры.
Во время этих акций мы потеряли почти всех наших товарищей. От первоначальной группы, насчитывавшей более 500 человек, осталось лишь несколько десятков. hа-халуц повезло больше. Она почти не пострадала. Они устроили несколько поджогов и покушение на командира еврейской полиции Й. Шеринского.
В начале августа 1942 года погибли лучшие из наших боевых товарищей: С. Костинский, И. Шпилберг, Пола Лифшиц, Цивья Вакс, Маня Эдельбоген, Куба Зильберберг. Хануся Вассер и ее мама Маня Вассер, Галина Брандес и ее мать — погибли… Товарищ Оржех, разыскиваемый гестапо, несколько раз скрывался на «арийской стороне».
13 августа 1942 года прямо с фабрики W.C. Tobbens была взята Соня Новогродская. Это было странно. За два дня до этого Соня, глядя в окно на толпу возвращавшихся с работы, сказала: «Мое место не здесь. Смотри, кто остается в гетто — сброд один. Рабочий класс маршем отправляется в „Умшлаг“. Я должна идти с ними. Если я буду с ними, они, может быть, не забудут, что они люди, даже в последние минуты, на грузовиках и после»…
Нас осталось горсточка. Мы делали все, что могли, но могли очень немного. Оставшихся мы стремились сохранить любой ценой. Мы устраивали наших людей в немецкие учреждения, что представлялось наилучшим выходом. И все равно мы начали терять контакты друг с другом. Только одна большая группа товарищей (20–25 человек) была сохранена, — на «фабрике щеток» на Францисканской улице.
Это был самый трагический период. На наших глазах исчезла вся организация. Рушилось все, что мы так тщательно создавали все долгие и трудные годы войны. Всеобщее опустошение обессмысливало, сводило на нет наши усилия и труды. Тем, что удалось пережить кошмар того ужасного времени, мы обязаны, главным образом, Абраше Блуму.
К середине августа в гетто осталось всего лишь 120 000 человек. Первая часть «акции», по-видимому, завершилась. Штаб «Умшлага» покинул Варшаву, без каких либо указаний на будущее. Но все равно надеяться было бесполезно. Вскоре стало ясно, что немцы используют короткую паузу, чтобы ликвидировать еврейские гетто в близлежащих городах — Отвок, Фаленица, Мидзежин. Все, в том числе и дети санатория Медем, были депортированы из Мидзежина. Роза Эйхнер погибла смертью мученика.
