— Жанна, вы как думаете, может человек летать? — задумчиво спросил он.
— Давно летает.
— Нет, без самолёта, а распластать руки, как крылья, и полететь?
— Человек тяжелее воздуха.
— А вечный двигатель возможен?
— Разумеется, нет. Как инженер говорю.
Она не улыбнулась, даже не насторожилась, отвечая уверенным голосом студента, вытянувшего счастливый билет.
— Жанна, а вы верите в «летающие тарелки»?
— Глупости.
— А в привидения верите? В духов, в сны, в телепатию?..
— Какие привидения — мы живём в век научно-технической революции.
— Жанна, вас случайно не тянет на станцию Яя?
— Нет. А что там?
— Не знаю, я там не был, но меня тянет.
— Почему?
— Название-то какое, Яя. А на станцию Ерофей Палыч тянет?
— Зачем мне эти станции?
— А вам не хочется купить… лошадь?
— К чему мне лошадь?
— Прокатились бы.
— Я вас не понимаю.
— А наесться… жень-шеня хочется?
— Наесться жень-шеня?
— Ну, нажраться жень-шеня.
— Нет, не хочется, — отрубила она, только теперь догадываясь о каком-то подвохе.
— Жанна, вы знаете английский и музыку, но вы очень скучный человек.
— Потому что не верю в привидения и не жру этот самый жень-шень?
— Ага.
— А вы его… ели?
— Ел.
— И в привидения верите?
— Верю.
— Вы, следователь, верите в привидения?
— Случались они в моей жизни…
— А-а, так вы меня тестировали? — удивилась она, дрогнув стремительным носиком.
— Ага, тестировал.
— Что во мне определяли?
— Степень молодости.
— Я же сказала, что мне двадцать семь.
— Ну, тогда я определял склонность к романтичности.
— Опоздали, романтичность уже прошла.
— Больно скоро.
— В студенческом стройотряде мы были знаете какими романтиками? Орали песни, работали от зари до зари, ели одну кашу… А наш командир, мой сокурсник, присвоил тысячу рублей. Тоже к романтике призывал.
— И вам хватило?
— Чего хватило?
— Хватило этого ловкача, чтобы разочароваться в людях?
— А вчера пошла в химчистку за своей дублёнкой. Говорят, что не могут найти. Жульё.
— У вас ещё и дублёнка есть? — Рябинин бросил непроизвольный взгляд на её шубу, белевшую на вешалке наметённым сугробом.
— Что тут странного?
— Хочешь быть свободным, носи дешёвые костюмы.
— Я не расслышала.
— А, ерунда.
— Так что в своём возрасте романтикой переболела.
— И что же теперь вместо романтики?
— Здравый смысл.
— Вот поэтому криогенная специальность и кажется вам холодной.
Она замешкалась с ответом, которые обычно были так скоры, что Рябинину казалось, что это его же вопросы отскакивают от неё, лишь переменив форму. Он тоже помолчал, раздумывая, откуда берутся приземлённые, скучные люди. От рождения, от воспитания? Или от того узкого пространства, в котором вырастают современные городские дети? У них лишь квартира, улица, школа. Замкнутое, неестественное пространство. И это для детей того человечества, которое вырвалось в космос, побывало на Луне и земной шар зовёт шариком… Загромождённая улица да квартирные стены влияли на психику детей, ограничивая взлёты фантазии. Но ведь каждый ребёнок видит и небо…
